У меня зазвонил телефон.
— Алло! С вами будет говорить Таджикистан.
— Таджикистан?!
Я подумала, разыгрывают коллеги. Но у меня нет ничего общего с Таджикистаном. Да и
фантазия ни у кого дальше, чем «Алло, это бухгалтерия, зайдите, пожалуйста, за зарплатой», никогда не доходила. Я сама так делала. Звонишь в соседний кабинет, сообщаешь о зарплате, выходишь в коридор и наслаждаешься стремительным бегом коллег в сторону заветной двери
бухгалтера.
В трубке послышались помехи и сильный акцент.
— Это Харьков? Алло, Харьков? Харьков?
Мужчина кричал. Кричал с каким-то надрывом, было слышно, он сильно волнуется.
— Да, это Харьков. Я вас слышу, говорите!
Две минуты мы пытались наладить связь. Как радисты. Хотя мне показалось, он услышал
меня сразу, просто не мог поверить, что дозвонился.
— Здравствуйте. Это правда Харьков?
Мне, конечно, льстило быть целым городом, и в другом случае я бы обязательно ответила:
«Нет, это всего лишь одна двухмиллионная его часть», но шутить было неуместно. Тем более
что со мной говорил Таджикистан.
— Да, это правда Харьков. Что случилось?
Я сформулировала вопрос именно так. В том, что что-то случилось, сомнений не было.
Мужчина заплакал.
— Сейчас. Минуту. Мне очень трудно говорить. Минуту.
Очень странная ситуация. Взрослый мужчина, по голосу ему было лет шестьдесят, рыдал в
трубку. Что говорить? Как себя вести?
Женщины могут плакать по-разному. У меня есть подруга, которая манипулирует
мужчинами, используя плач. Причем материальные ценности измеряет исключительно
литрами пролитых слез. Так и говорит, выбирая в магазине очередной парфюм: «Хорошие
духи. Дорогие. Два каприза делов». Шуба в ее системе координат стоит трех истерик. А
поездка в Египет равна пяти дням ровного, полусухого нытья. Плач от несправедливости и от
сострадания, слезы для подруг и для любимого. Это целая система передачи эмоций. Для
женщин.
Когда плачет мужчина, я теряюсь. Это всегда трагедия.
— Я тридцать лет искал могилу отца. Мне пришел ответ. Сегодня. Я направлял запросы во
все города бывшего Советского Союза. Мне пришел ответ. Я вам сейчас прочту.
Помехи исчезли. Я слышала в трубке, как дрожат руки мужчины. Он разворачивал
бумажный листок. И читал.
— Сообщаем вам, что ваш отец погиб в боях под Харьковом. Вы слышите, ПОД ХАРЬКОВОМ.
Я слышала. Слышала и понимала, что если он читает с листа и там так и написано: «в боях
под Харьковом», то это почти нигде. «Подхарьков», конечно, сильно сузил географию поиска
