Эх, Габор, Габор... | страница 14
— Воловьи жилы… Стоит позади тебя человек, и всё в нём дрожит, и кипит, и бушует — а ты сидишь, обернувшись к нему спиной. Всё читаешь, грибок мой…
Долго, долго играл большой Габор.
«Ой-ой-ой, какой я скрипач…
Габор, Габор, сын милый, оборотись!»
А Габор маленький читал о том, как в одних местах вздулись возвышенности, а в других местах провалилась почва, и стали там низменности. Там, где слои земной коры испытывали на себе боковое давление, они выгнулись и сморщились, кое-где треснули, переломились. Некоторые изломы открыли путь раскалённой материи под корой, и она хлынула на поверхность…
Нет, Габор большой не был великим скрипачом.
— Хватит, папа, — сказал Габор маленький. — Ты ужасно играешь.
— Что ты сказал, сынок? — спросил Габор большой, и голос его сорвался. — Ты что-то сказал?
— Перестань играть, папа!
— Хорошо, я перестану, — сказал отец и положил скрипку в футляр; он закрыл крышку дрожавшими руками, как когда-то закрывал крышку гроба Эржики.
Так у Габора большого родилось отвращение к школе. Всё ему стало противно: коричневые парты, и горошинки на платье Славки Маржинковой, и портрет молодого Максима Горького в шляпе с чёрной лентой, хотя у Горького были такие же усы, как у Габора.
Он не сводил глаз со своих ног, далеко торчащих из-под парты, и тихо, строптиво насвистывал. Скорее для себя, чем для других.
Когда Габор маленький возвращался от доски, увенчанный лаврами, большой Габор кривил язвительно губы. И прищуренным глазом глядел за окно, куда-то вдаль. Одно время он думал, что это даст ему облегчение.
Ой-ой-ой!
— Завтра я в школу не пойду, — сказал он сыну. — Скажи там. Напиши объяснение, я подпишу. Видишь, я чищу картошку. Не могу я чистить картошку и заодно писать объяснение.
— Папа, ты что, урока не выучил? — спросил Габор маленький.
Знакомая зелёная искорка перескочила из глаз сына в глаза отца. И зелень её была ядовитой.
«Сейчас я сниму с него штаны, — сказал себе Габор большой, — сниму штаны и выпорю. Ему будет хуже, зато мне будет лучше. И обоим нам будет лучше».
Но штанов он с сына не снял и в школу пошёл.
Проблему обоих Габоров Славка Маржинкова называла конфликтом роста. Она тщательно проштудировала несколько учебников психологии, отчеркнув красным карандашом кое-какие абзацы; прочитав же «Введение в психоанализ», установила, что и на сей раз комплекс Эдипа ничего не объясняет, и с румянцем на обеих щеках отложила Фрейда, ничего в нём не подчеркнув.
На другой день она украдкой рассматривала мужественное лицо Габора большого. Вылитый Георгий Дамянов! Возможно ли, чтоб два человека были так похожи друг на друга? Но Георгий давно вернулся в свою Варну, и проверить сходство было нельзя.
