«Все эти тайны доведут меня до ручки, ха-ха. Юмор Аватары».
— Мне очень жаль, — громко сказал он вслух. Рэйчел пожала плечами.
— Не надо… слава богу, я не такая. «Поддерживай разговор, — подумал про себя Леггер, — может, удастся продержаться до утра.
— Ах, так значит это по наследству не передается…
Она посмотрела на своего брата, уставившегося в ночь невидящими глазами.
— Да нет, — ответила она. — Еще как передается… только у меня совсем другой талант.
Леггер ощутил, как мороз пробежал по его коже.
— Интересно, какой?
Она улыбнулась, отчасти по-детски, отчасти по-старушечьи, мрачно, после чего извлекла из кармана куртки какой-то предмет.
— Бадди сделал это уже давно, — она протянула ладонь. Леггер отошел от дверей и внимательно изучил то, что покоилось на детской ладони. Мертвая птичка. Неподвижный комок серо-бурых перьев с подернутыми поволокой глазами. Из плотно сжатого клюва по тельцу пролегла ниточка давно запекшейся крови. Леггер посмотрел в глаза девочки, затем, ощутив за ними какое-то внутреннее движение, сам того не желая, перевел взгляд на ее ладонь. Голова птички дернулась, и мертвые глаза уставились на Леггера, сердце которого в ту же секунду оборвалось.
— Я заставляю двигаться, — тихонько прошептала Рэйчел. — В особенности мертвых.
Птичка уже стояла на ее ладони. Открыв клюв, она испустила какой-то хриплый, леденящий душу вопль. Леггер видел, как при каждом звуке на животе птички образуется вмятина, словно на нее жмет невидимый палец. Рэйчел уронила крохотный трупик на пол.
— Смотри, — ткнула она пальцем.
Таракан, насколько мог видеть Леггер — мертвый, весь высушенный и покрытый пылью, медленно пополз из угла комнаты к ним навстречу. Его палкообразные лапки царапали цементный пол. Мертвая птичка, скакнув пару раз, подхватила таракана в клюв. Насекомое хваталось за свою псевдожизнь и било лапками и усиками по слепой головке мертвого пернатого. Клюв задрался кверху. Каждый из сегментов насекомого по-прежнему боролся… Мертвая птица сделала глотательное движение. Все еще живые фрагменты насекомого полезли из рваной раны позади птичьего черепа. «Как это отвратительно», — подумал про себя Леггер. Его обдала волна тошноты, смешанной с яростью.
Посмотрев на Рэйчел, он увидел, с какой неестественной живостью она за ним наблюдает, словно бы с трудом подавляя маниакальный голод. Вдруг ему ни с того ни с сего захотелось сделать ей больно.
— А другие фокусы ты умеешь? — холодно спросил он. — Или это единственное, на что ты способна?
