— О! — только и смогла выдохнуть Исидора.
— А вы бы прелестно смотрелись в вуали, какие носят наложницы.
Если она будет вынуждена как-то подтвердить их брак, то появится перед ним только в вуали, и вот тогда-то Симеон пожалеет о том, что задумал аннулировать брак. Об этом стоит подумать.
— А мне нравится, как шейх все устроил, — заметила Исидора.
— Правда?
— Хотя если бы я была принцессой, то попросила бы его изменить кое-что в состязании, — заявила она.
— Что же именно?
— Мне кажется, было бы очень интересно, если бы и у принцессы была возможность выбирать своего будущего супруга — так же, как это делали наложницы из гарема. Полагаю, джентльмены, о которых шла речь, были не одеты?
Симеон был крайне удивлен ее вопросом, и она испытала удовлетворение от этого. Пусть не думает, что он — единственный, кто может разговаривать на весьма скользкие темы.
Карета остановилась, и Исидора принялась натягивать перчатки.
Симеон наклонился к ней и забрал у нее одну из них.
— Что?..
Он снял с ее руки вторую перчатку. А когда дверь кареты распахнулась, он выбросил перчатки прямо на дорогу. Они пролетели перед лицом оторопевшего кучера. Тот вскрикнул, попятился и упал.
— Вы невыносимы! — воскликнула Исидора, наклоняясь вперед и выглядывая на улицу. — Не могу же я пойти на встречу без перчаток. — Ее голубые перчатки валялись в дождевой луже.
— Ты же их ненавидишь, — промолвил Симеон, выходя из кареты и протягивая ей руку — тоже без перчатки.
Исидора заскрежетала зубами, но вложила свою руку в его.
Она ничем не могла объяснить тот шок, который испытала, когда ощутила исходящее от него тепло.
Блэкфраерс-стрит, 65
27 февраля 1784 года
Они остановились перед рядом домов в той части Лондона, которой Симеон совсем не знал. Правда, он вообще мало знал этот город.
— Разве у твоей портнихи нет мастерской? — спросил он.
Кучер стоял перед дверью маленького дома.
— Мы приехали в студию синьоры Анджелико, Козуэй, — сказала Исидора. — Это большая честь, которую она оказывает только своим землякам, так что, пожалуйста, ведите себя прилично.
— Ты не могла бы называть меня на ты и по имени? — спросил он.
— Это невежливо, — заявила Исидора.
Козуэй проигнорировал ее слова.
— Меня зовут Симеон. Это хорошее, достойное имя, и я благодарю Бога, что меня не нарекли, к примеру, Годфри, как моего беднягу брата.
— Мы не должны называть друг друга по именам, — заметила она.
— Но я уже называю тебя Исидорой.
— Кстати, я не давала вам на это разрешения!
