На третьем году пришла телеграмма от Зойки. Сестра Шука выходила замуж. Конечно, она приглашала их обоих, отца и брата, но помчался только Шук. Клим не поехал, не смог оставить работу или не захотел — Бог ему судья. Послал с Шуком дорогие подарки...
Шук уехал. Во внутреннем кармане его пиджака лежало письмо от отца другу — капитану рыболовного сейнера с просьбой взять сына-студента в практиканты в любом качестве. Там это было несложно, зато какая жизнь начиналась для молодого человека! Климу это было яснее ясного. Море, работа, рассветы-закаты.
— Ты уезжаешь на свадьбу или на практику? — недоверчиво спросила Киска, в мечтах которой Шук уже занимал первое место. — Когда я тебя увижу?
— Через три месяца, я полагаю. Зато по возвращении...
— Что?
— А то... в общем, жди меня.
— Я-то буду ждать, — проговорила семнадцатилетняя красавица, — но помни песенку.
— Какую? — насторожился Шук.
— Ту самую, — загадочно улыбнулась она. — «Эй, моряк, ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть...»
Она тоже была не прочь помучить своего воздыхателя, чтобы не зазнавался. А то едет невесть куда!
Служба для Шука началась с должности простого матроса. Как младший в команде, учился он вязать узлы, драить палубу, шкерить рыбу, варить и жарить на всю команду и еще многому, что делает из юнги настоящего матроса. Но как студент-пищевик Шук усердно изучал морских обитателей, донную растительность, богатую йодом, планктон, который поглощают самые крупные млекопитающие на земле — киты. Каждая минута на корабле была для него дороже книг и фильмов, которые показывались время от времени в кают-компании. Как он учился! Готовился к будущему...
Он был благодарен отцу за подобный подарок. Когда-то бы он смог повидать мир, углубиться в свою специальность и стать моряком, мужчиной, похожим на Клима! Шук восхищался своим отцом.
Киска снилась ему почти каждую ночь, словно в многосерийном фильме. Часто вспоминал он и мать.
Она не растерялась, открыла собственную фирму, прекрасно выглядела и даже помолодела, занятая копчением вкуснейшей морской рыбной мелочи. Вот откуда тяга к проблемам питания у сына, вот они, материнские гены! Они даже посмеялись над этим, как выяснилось, семейным призванием.
— Я первый подумал о питании человечества, — смеялся Шук, глядя на мать голубыми, как у нее, глазами. — Кто пророчит оскудение запасов пищи на планете? Да пищи столько, что можно прекрасно жить еще нескольким миллиардам.
— Умница, — мать гладила по головке сыночка, уплетающего ее копчености прямо с веревочек, прямо с дыма. — Учись, учись, Шуренок, а вначале поплавай, белый свет повидай. Пригодится.
