Неотвратимость | страница 9
Прокурор Рудов был, конечно, прав, в деле оставалось много неясного. Что это за желтые волоски на голове убитого? Что за осколки стекла? Ну хорошо. Осколок мог лежать на месте преступления случайно. А волоски? Чертовщина какая-то… В конечном итоге и признание Горбушина ничего не давало. Вы же знаете, что признание обвиняемого не есть бесспорное доказательство его вины. К тому же было еще одно обстоятельство, которое наводило на размышления.
Дело в том, что после вскрытия трупа Карпова судебно-медицинский эксперт Першин написал в заключении, что удар, приведший к перелому основания свода черепа, мог быть нанесен до наезда. Следовательно, Горбушин мог наехать на Карпова уже после того, как тот был мертв. Мне это показалось маловероятным. Если бы дело происходило ночью, такой вариант был бы возможным. Я решил посоветоваться с Першиным. Ум хорошо, а два лучше…
На службе Николая Николаевича не оказалось, и я отправился к нему домой. Погода стояла холодная: заметно подморозило. Тротуары покрылись тоненькой корочкой льда, сапоги скользили, и пришлось идти медленно и осторожно. Не успел я сделать несколько шагов, как на крыльцо выскочил Скирда.
– Сергей Васильевич! – громко крикнул лейтенант и, увидев, что я остановился, спрыгнул с крыльца. Сильно разбежавшись, он не смог затормозить на скользком тротуаре и проехал на подошвах ботинок мимо меня, нелепо размахивая руками.
– В чем дело, товарищ Скирда? – строго спросил я, глядя на его возбужденное лицо.
Но Скирда, не обращая внимания на мой тон, вынул из кармана бумажку и, обретя наконец равновесие, торжественно протянул ее мне:
– Вот, читайте.
Это был акт экспертизы, в котором говорилось, что соскоб, взятый с колеса машины, содержит кровь третьей группы.
– Ну и что?
– Из этого следует, что именно Горбушин укокошил товарища Карпова.
– Ничего из этого не следует.
Скирда растерянно захлопал ресницами.
– Вот что, уважаемый Валерий Игнатьевич, я буду у тебя часа через два, а ты за это время обеспечь явку в райотдел свидетельницы Макаровой. Но учти: если ты опять запугаешь ее, как тогда на шоссе, пеняй на себя. И не забудь надеть шинель: насколько я понимаю, лето уже кончилось.
Дом Першина находился на улице, круто спускавшейся от Соборной площади к реке. Раньше эту улочку называли просто Базарная, а с некоторых пор ей было присвоено звучное имя – Профсоюзная. Дома здесь стояли деревянные, крепкие, построенные еще дедами. Они чем-то неуловимо напоминали своих жильцов – людей солидных и немногословных. Когда-то все население Базарной состояло из подрядчиков – народа хваткого и двужильного. За годы Советской власти многое здесь ушло в прошлое, а дома остались прежними, поставленными, казалось, на века рачительными хозяевами.