— Я прошу всех, кто знает, где моя Клер, или кто видел ее вчера вечером: пожалуйста, позвоните в полицию. Клер — очень счастливая девочка, она не стала бы убегать, не предупредив меня. Пожалуйста, если вы знаете, где она, если вы видели ее, пожалуйста, позвоните в полицию.
Сдавленный кашель, потом тишина.
Я поднял глаза.
Миссис Кемплей сидела, закрыв рот руками, закрыв глаза.
Мистер Кемплей встал, потом опять сел, когда Олдман снова заговорил:
— Господа, это вся информация, которой мы располагаем на данный момент, и боюсь, что у нас не остается времени на вопросы. Мы назначили еще одну пресс-конференцию на пять, если до тех пор не будет никаких новостей. Спасибо, господа.
Скрип стульев, шорох бумаг, бормотание превращается в гул голосов, шепот — в слова.
Никаких новостей, мать его.
— Спасибо, господа. Пока это все.
Начальник отдела уголовных расследований Олдман встал и собрался было идти, но никто из сидящих за столом не шелохнулся. Он снова повернулся к свету прожекторов, кивая журналистам, чьих лиц не мог разглядеть.
— Спасибо, ребята.
Я снова уставился на блокнот, на крутящиеся колесики, так и видя, как новость в оранжевом непромокаемом плаще лежит в канаве вниз лицом.
Я опять поднял глаза, один из детективов помогал мистеру Кемплею встать, придерживая его за локоть, Олдман открывал боковую дверь для миссис Кемплей, что-то шепча ей на ухо, от чего она продолжала моргать.
— Вот, возьмите. — Толстый детектив в дорогом костюме раздавал фотографии.
Я почувствовал, как меня толкнули в бок. Снова Джилман.
— Говняное дело, а?
— Ну, — сказал я, глядя на улыбающуюся Клер.
— Бедная курица. Нелегко ей, наверное, пришлось, а?
— Угу. — Я посмотрел на отцовские часы, запястьем чувствуя холод.
— Тебе, похоже, уже хочется свалить.
— Угу.
Шоссе M1, магистраль номер один, на юг из Лидса в Оссетт.
Разгоняю отцовскую «виву» до шестидесяти с лишним под дождем, радио выдает роллеровскую «Шэнг-а-лэнг».
Семь с лишним миль, я повторяю, как мантру:
Мать сделала эмоциональное заявление.
Мать десятилетней девочки выступила с эмоциональным заявлением.
Миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление, опасения нарастали.
Эмоциональное заявление, растущие опасения.
Я остановился у дома моей матери на Уэсли-стрит, в Оссетте, без десяти десять, удивляясь тому, что «Роллеры» так и не обновили аранжировку «Маленького барабанщика», думая, ну давай же, сделай это, и как следует.
По телефону:
— Да, извините. Повторите первый абзац, и готово. Ну хорошо: миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление сегодня утром о возвращении своей дочери Клер на фоне растущих опасений за жизнь этой десятилетней жительницы Морли.
