– Умэ!
– Да, господин.
– Ты же прекрасно знаешь, что у меня слабый желудок, так почему куски такие толстые? И еще – разве кто-нибудь подает с адзукианом крупнолистовой чай?
– Да, господин.
– Не дакай мне! Как ты собираешься исправлять положение?
– Да, господин…
Хана не выдержала и поднялась, собираясь собственноручно приготовить чай.
– Прошу тебя, не вмешивайся в процесс воспитания! – осадил ее Косаку. – Девчонке не помешает немного дисциплины. Этот дом – мой замок, пусть и маленький.
Хане ничего не оставалось, как покорно вернуться на место.
А Косаку все ворчал и ворчал. То одно ему не нравилось, то другое. В конце концов Хана поклонилась и с извинениями поспешила уйти, не в силах больше выносить подобных издевательств. Она вполне могла бы задержаться, поскольку муж уехал на ночь в Осаку с чиновниками из местного собрания. Однако ей стало не по себе от всего увиденного.
– Позволь мне навестить тебя снова, – вежливо попросила она.
– Забери салфетку для чайной церемонии. Мне нечего предложить тебе в ответ, – бросил напоследок Косаку.
Вспотевшая Хана вышла на улицу и вздохнула с облегчением. Салфетка, которую она засунула за ворот кимоно, мешала ей. Она уже собиралась переложить ее в рукав, когда нащупала в складке скорлупу от яйца, которое съела у входа в дом Косаку. Мелкие кусочки все еще были связаны между собой мембраной. Решив, что не дело бросать скорлупу на рисовое поле, она остановилась на мостике, перекинутом через вытекающий из пруда ручей, и кинула ее в воду. Белое пятнышко закрутилось на месте, потом медленно пустилось в плавание, но попало на мель, зацепившись за камешки. Хана стояла и смотрела на скорлупу, сгорая от стыда при мысли о том, что Умэ видела, как она некультурно глотает сырое яйцо.
Груди Ханы налились и начали побаливать. Вспомнив о Фумио, она ослабила пояс-оби, который неприятно давил на ребра, и ускорила шаг.
10 октября, когда победа была еще впереди, вышло воззвание императора, увещевавшего народ проявить терпение и стойкость.
30 октября все крупные издания, включая газету Вакаямы, сообщили о том, что бейсбольный матч Кэйо – Васэда представлял собой незабываемое зрелище.
– Посмотрите! Времена Педагогического училища прошли. Да здравствует Васэда! – взволнованно кричал Кэйсаку.
Хана много знала и о японской, и о иноземной культуре, но никогда не слышала о бейсболе. Однако она прекрасно поняла, что муж безумно рад победе своей альма-матер, которая когда-то называлась Педагогическим училищем, а ныне именовалась Университетом Васэда.
