Вскоре его захлестнуло другое, еще более страшное видение. Он вспомнил, почему так обожгло память произнесенное недавно Лайвли имя Паджет.
Тимон закрыл глаза, чувствуя, как накатывает воспоминание. Он комкал одеяло, но не мог отогнать того, что вставало перед мысленным взором. Первыми возникли прозрачные струи ночного дождя. А вот и он сам уже идет по улице Саутверка, где жил некий старик. Улица словно выступила из окружающего воздуха, Тимон шел мимо стен темных домов. Насколько он знал, названия у нее не было.
Он подошел к покосившейся темной двери, изъеденной червями. Постучать не успел — ему открыла женщина. Передник на ней повторял цвет дождя, морщинистое лицо было тусклым от грязи, глаза превратились в щелки. Мятый чепец прикрывал макушку. Руки загрубели и покраснели от работы. При виде Тимона она поморщилась, как от боли.
— Чего? — грубо спросила женщина.
— Я хотел бы повидать Роберта Паджета, с вашего позволения.
Он уже знал, что жители Лондона непривычны к вежливому обращению, и использовал их изумление к своей выгоде.
— Ни к чему это, — заявила женщина как ни в чем не бывало. — Если у него и остались деньги, они мои, слышите вы? Он задолжал мне за три месяца.
Она попыталась захлопнуть дверь перед носом у Тимона.
— Мне не нужны его деньги. Я хотел только спросить его…
— Да и нет у него денег, — твердила она.
— Вот видите, как хорошо, что я пришел не за деньгами.
Она застыла в дверях, медленно соображая. Из-под поношенного чепца торчали жирные волосы. Один глаз косил чуть в сторону.
— Пожалуй, можете войти, — проворчала она, отступая в дом. — Наверх по лестнице, первая дверь.
— Благодарю вас, — кивнул Тимон и постарался побыстрее протиснуться мимо. Ее дыхание пахло падалью, дней десять пролежавшей на солнце.
— Смотрите, не долго, — крикнула она вслед. — Ему нужно отдохнуть и приниматься за работу. Чтобы отработать мои деньги!
Тимон взлетел вверх по черной лестнице.
— Я его не задержу, — отозвался он уже от двери Паджета.
Знай он, что окажется за дверью, вряд ли решился бы войти.
Дверь со скрипом отворилась.
В комнате было темно — ни одной свечи. Темно, как в склепе.
Запах отбросил Тимона назад, словно удар кулаком в грудь. Здесь воняло болезнью, кислым элем, дешевым табаком, переполненным ночным горшком и страхом, от которого перехватывало сердце. Тимон закрыл ладонью рот и нос.
— Кто здесь? — Голос мало напоминал человеческий. Так могло бы ворчать умирающее животное.
— Роберт Паджет? — спросил Тимон, вглядываясь в ту сторону, откуда прозвучал голос, но не перешагивая порога.
