— Скажем, просто хочу. Я не люблю терять вещи. Я хочу ее вернуть и хочу узнать, у кого и где она была. Все подробности.
Мы посмотрели друг на друга через неподвижную пелену сигарного дыма.
Я сказал:
— Вам нужно что-то еще.
Он улыбнулся мне, согревая бокал бренди в своих больших ладонях.
— Возможно.
— Вам нужно что-то, что находилось в машине.
— Очевидно.
— Спрятано в ней?
— Да, Миггз был прав, говоря о вас.
— Забудьте Миггза. Это и ребенку понятно. Ваша дочь знала, что в машине что-то спрятано?
— Нет.
— А сейчас знает?
— Нет.
— А ваша вторая дочь?
— Нет. И я не хочу, чтобы им это стало известно. Это не имеет к ним никакого отношения.
— Мне скажут, что спрятано в машине?
— Нет, если это не будет абсолютно необходимо для ее розыска. Теперь задавайте второй вопрос, мистер Карвер.
— Какой именно?
— Является ли то, что спрятано, чем-либо незаконным, запрещенным законом, скажем, наркотиками, золотыми слитками, бриллиантами и тому подобным?
— Ну, допустим.
— Там нет ничего, что бы заинтересовало полицию. Нечто очень личное. Скажем, документы.
— Вы сообщили полиции об этих спрятанных документах?
— Нет.
— Почему?
— Потому что, хотя полицейские организации и прекрасны, если они узнают, что мне нужна машина из-за спрятанных в ней документов, этот факт может просочиться за пределы их расследования, а я не хочу, чтобы знали, что мне наплевать на машину, а нужны только документы. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше. Еще бренди?
Я отрицательно покачал головой. Он наполнил свой бокал.
— Где, — спросил я, — все это случилось?
— Где-то по дороге из Эвьена в Канны. Денфорд сообщит вам все известные ему подробности. Но чтобы узнать все детали, вам придется увидеться с Зелией. Я надеюсь, вам удастся узнать у нее больше, чем это удалось мне.
— Почему вы так думаете?
— Хотя я ее очень люблю, она меня очень не любит. Но известно, что по пути в Канны она остановилась в отеле. На следующий день она выехала... через сорок восемь часов она появилась в Каннах без машины.
— И каким было ее объяснение?
— Никаким.
— У нее есть язык. И у нее должно быть объяснение.
— Но только не у Зелии. Она абсолютно ничего не помнит из того, что произошло в эти сорок восемь часов.
— Вы этому верите?
— Я пригласил двух ведущих французских специалистов по амнезии, чтобы они обследовали ее. Они подтверждают, что у нее потеря памяти.
— Люди иногда забывают, потому что правда слишком неприглядна, чтобы вспоминать ее.
— Именно.
— А почему вы думаете, что она откроется мне?
