— Я-то поеду с тобой. И еще пятеро-шестеро. Мы-то молодые волки. А эти вот, волчата-слепыши. Куда им в войско? Как с ними быть?
— Слепыши говоришь? — Михра вдруг по-разбойному гикнул и налетел на своем Рахше на толпу мальчишек, схватил одного, поменьше, с коня и ловко усадил перед собой. Остальные шарахнулись со смехом в стороны.
— Ты что ли слепыш?
— Нет, пусти! — мальчик завозился смешно, тявкнул, и вцепился Михре в руку, так что кожа на месте укуса побелела.
— Гляди… больно кусает, — крикнул Михра, — Больно, да не до крови. Только кожу помял до синевы. Значит, и вправду волчонок. Отрасти себе зубы, волчонок, а то бросим в степи. Верно, Атья? Бросим?
— Отчего же… — смутился Атья. — Я просто….
— «Просто» он! — лицо Михры стало вдруг серьезным. — А куда мне их девать? Некуда, сам видишь — пусто кругом! Так что едем все — и волки и волчата. Там, глядишь, в пути и волчата подрастут! Едем! Ууу-у-у-у!
Человек стоял на замшелом шишковатом камне и, казалось, не замечал приближения всадников. Был он невысокого роста, на худых плечах его висело холщевое платьишко, за спиной торчал тонкий шест с двумя тыквенными флягами. Ветер покачивал пустые фляги, и они сухо постукивали на ветру. На голове человека был потертый шерстяной колпак, из-под которого торчали засаленные патлы. Лицо перекаленное степным солнцем, с узкими хитрыми глазами, и темными печеными скулами выдавало в нем жителя Поднебесной. На сыромятном ремне висел короткий меч-дзянь — любимое оружие разбойников и странствующих мудрецов.
Он стоял на камне, как сгорбленное, засушенное ветром деревцо, и не замечал тринадцати страшных людей, подъехавших и окруживших его со всех сторон.
Модэ поздоровался с незнакомцем, тот улыбнулся и кивнул в ответ.
— Это отшельник из Поднебесной, — тихо сказал темнику Курганник. — Не слушай, что он говорит. Не верь ему. Он видит и знает больше других.
— Ты у нас сам известный колдун, — отмахнулся Модэ. — Ты, да Харга. Что этот человек может сделать мне?
Про себя же он подумал, что Курганник, конечно, прав, и что жителям Поднебесной нельзя доверять ни в коем случае. Немало мыкалось в степи разного беглого люда — разбойники и конокрады, проворовавшиеся чиновники и убийцы уходили из Поднебесной в степь, потому что «у хунну весело жить». Одних степняки убивали, других — жестоких и смелых — принимали в свои стаи. От них — жестоких и смелых — пахло кровью и сажей, в них был драконий дух, они были почти что хунны, одной с ними масти.
