— Мало! Даешь еще! — закричали разбойники.
Долго говорили они — уже младшие пригнали с лугов овечьи отары, уже сократились и вытянулись снова тени от коновязей, а согласия между ними все не было.
В конце концов решили так: в поход пойдут пятеро караванщиков, и семеро молодых волков. Над караванщикам главным был Шак — бывалый охотник, знавший горские и таежные племена. Молодые волки долго спорили, кому быть старшим — Атье или Ашпокаю, пока Атья сам, наконец, не выкрикнул друга-Ашпокая в атаманы.
На том и порешили.
Последнюю ночь отряд провел отдельно от остальной ватаги — на самом отшибе, в длинном березовом срубе. Караванщики однако, спали мало — все больше молились Ормазду, мальчишки же заснули крепко и спокойно, одному Ашпокаю приснилось страшное…
Видел он поле, полное мертвых лошадей, из их с Михрой родовых табунов. Жеребцы, кобылы, мерины, жеребята, — все лежали на земле, трава прорастала из их тел, и поднималась над ними темными горбами. Ашпокай бегал от одной лошади к другой, плакал, и называл каждую по имени.
Потом вдруг он услышал окрик Михры, оглянулся и увидел брата, каким помнил его в детстве — мальчишкой длинным и белобрысым.
«Ашпокай! Не ходи здесь! Это плохое место!» — кричал Михра-мальчишка, размахивая руками.
«Знаю! Знаю! Все наши лошади полегли!» — кричал Ашпокай.
«Нет! Это не лошади! Ты что не видишь? Посмотри на них!» — закричал Михра и вдруг провалился под землю, словно бы в колодец.
Ашпокай не стал смотреть на лошадей — испугался, что и вправду увидит вместо них что-то другое. Он просто стоял на месте, не зная, куда опустить взгляд.
Слезы разбудили его. В воздухе еще стояла рассветная синева и горький дух поднимался от ночного костра. Рахша прыгал стреноженный возле поскотины, тревожно вытягивая шею. Он еще не привык носить на себе нового хозяина и, видно, беспокоился, предчувствуя долгую дорогу.
Сон Ашпокая не забылся с первыми лучами солнца, помнил он его и за сборами, и даже когда исчезло позади стойбище Салма, сон не оставлял мальчика в покое.
Долгий путь лежал перед ними. Много дней шли — уж трижды поднимался с пустыни ветер, поднимался и стихал, донося песчаный дух. Ашпокаю он напомнил дух теплых ячменных лепешек. Потом ветер вовсе перестал, поднялись зеленые горбы, вода в реках сделалась холоднее, и вот уже показались скалы, облепленные красным и рыжим лишайником. Начинался горный край — нелюдимый и голодный, как о нем говорили.
Долго не встречали они никого на своем пути в этой стране но в один день, подойдя к речной протоке, увидели страшное — на берегу лежали растерзанные лошадиные трупы. Из боков торчали черенки стрел, широкие ноздри были вывернуты, на губах спеклась розовая корка. Ашпокаю вспомнился недавний страшный сон.
