Ашпокай слушал с интересом и надеждой. Он знал про Вэрагну, что он молод и силен, и что он — один меж бивереспов — почитает Ормазда как единственного бога.
Спохватившись, Салм дал умирающему понюхать горькой травы, и к тому вернулось сознание.
— Вэрагна укрылся у горных племен, под защитой скал и кедровых лесов. На каждом перевале стоят его стражи. Нас, гонцов послали к нему… предупредить…
— О чем? О чем предупредить? — допытывался Салм жадно.
— Модэ послал к нему убийц. А с ними своего ловчего — Харгу. Говорят, Харга первый в степи следопыт.
— Модэ? Хочет извести Вэрагну?! — Салм стал измерять шагами клеть. — Говори! Говори!
— Много нас было, — нас — гонцов, — говорил чужак, сглатывая что-то горячее и осклизлое. — Два на десяти всадников… всех почти Харга убил. Мы тропили по степи, как зайцы, но он… все одно. Он и меня достал. Теперь живы трое, наверное. А я… к отцам сейчас отойду.
Долго еще мучался раненый гонец, до самого вечера метался он на лежаке, в хижине, которая сделалась ему особенно узка. Вечером, Салм велел вынести гонца на воздух. Умирающий уже не говорил и не стонал, а как-то испуганно смотрел в звездное небо, чуть приподняв острую засаленную бородку, открыв черную шею и торчащий из-под ворота кадык. Ашпокай сидел подле него, с болезненным любопытством изучая, как смерть изменила его молодое, мужеское лицо. Вдруг слабость охватила мальчика и он заснул, положив руку под щеку, провалившись в сон без просвета и сновидений.
Наутро он увидел, что гонца уже рядом нет, а в костре догорают останки лежака. А к полудню никто уже и не помнил несчастного гонца. Салм собрал вокруг себя всю стаю, и сказал:
— Вот что нужно — снарядить отряд и добраться до Вэрагны прежде этих хуннских шакалов.
— Верно! — кричали старые караванщики. — А чего думать? Всей ватагой и пойдем!
— Нет. Всей ватагой нельзя, — отмахнулся Салм. — Чем меньше наш отряд, тем он быстрее.
— Верно! Нас одних и возьми! — опять заговорили караванщики.
— Нет, — ответил Салм, еще подумав. — Вы, слову нет — матерые проходцы, но лучше оставайтесь здесь, на стойбище. Ашпокай поедет к Вэрагне, Ашпокай и волки его. И с ними я. Давно хочу испытать молодых волков.
Караванщики заговорили разом — гулко, каждый на своем языке, Ашпокай расслышал только обрывки согдийской и бактрийской ругани.
— Тихо, конокрады! — разом одернул всех Салм. — Возьму и из вас кого-нибудь. Вижу — не сидится вам на месте, хочется кости старые размять! Мало вам соленых озер?
