Анахита…
Господи, что же делать с Анахитой? А что, если она… Что если предложить…
Нет, даже думать не стоит. Позор на весь род. Только этого не хватало. Пусть живет где-нибудь на правах… скажем, Великой Княгини и при полном довольстве, воспитывает сына. Или дочь. Николай рано или поздно образумится, вернется в семью, прекратит все эти походы. Была же княжна Долгорукая{Любовница Александра II, мать его незаконнорожденных детей.}, в конце концов – ничего, пережили. И это переживем.
А об остальном – не стоит даже думать. Честь – она одна.
Все, спать. Голова лопнет…
Я лег поверх кровати, даже не разбирая ее – жарко, душно – как у изголовья на тумбочке затрезвонил телефон.
Телефон зазвонил, когда я уже ложился спать, но не успел еще погасить свет. Никто не знал, что я нахожусь в Риме, никто не знал, что я нахожусь именно здесь – черт, даже я не знал номер этого телефона. Но он звонил.
Я поднял трубку.
– Два человека только что вошли в здание – голос был смутно знакомым, неизвестный говорил по-русски, совершенно без акцента – у них оружие, они пришли, чтобы вас убить, князь. Еще один – в машине, на стоянке. Черная Ланчия.
Шутка? Навряд ли…
– Я понял.
Несколько секунд на то, чтобы обуться, еще несколько – чтобы одеться… черт, флотская форма намного удобнее гражданской одежды, если речь идет о быстром одевании. Свет – включить? Нет, оставить, там может быть наблюдатель, на улице, он сразу поймет, что что-то неладно, сообщит. Оружия – никакого. Скверное дело, остается только бежать.
Балкон…
Черт… внизу… эта… Джованна. Если эти ублюдки не найдут меня – они, скорее всего, избавятся от свидетеля… да и просто сорвут злобу на первом попавшемся. Что же делать?!
Балкон… дверь, осторожнее…
На улице – темно, как в торпедном отсеке подлодки, над Римом в небесной выси, в ножевой ране в облачном покрове горит какая-то звезда, улица – как темный провал преисподней под ногами. В воздухе – разлит озон, но грозы нет, только громыхает изредка. Осторожнее… соседний балкон совсем рядом. Дверь не забыть закрыть… нельзя, чтобы они поняли, куда я ушел – сразу, мне надо минуту, не больше. Только бы шум не подняли, только бы…
Дверь на соседний балкон была закрыта, я ударил по стеклу форточки, умудрился не порезаться, стекло тренькнуло. Сунул руку в щерящуюся острыми осколками дыру, повернул старинную защелку…
Стекло. Осколок стекла можно использовать как нож, можно – как метательное оружие. Те, кто пришел за мной – вероятно, даже не представляют, с кем они связались. Нас учили выживать в глубоком тылу, подрывать, убивать, используя то, что есть на каждой улице, в каждом хозяйственном магазине. И хоть с тех пор, когда я проходил эти курсы, минуло два десятка лет – я ничего не забыл.
