Я бы, конечно, мог в красках описать здесь нашу кошмарную поездку, но не стану этого делать, поскольку многие из читателей, кто хотя бы раз путешествовал на машине по столице в разгар буднего дня, сами сумеют легко вообразить себе то состояние, в котором мы пребывали, двигаясь в бесконечном потоке железных коней, эти неизменные: «Куда прешь, козел?!», «Разуй глаза, урод!» и прочие нелицеприятные высказывания, коими поливали нас как сквозь приоткрытые, так и сквозь плотно закрытые окна «добрые» дяди — собратья по автомобильному цеху. Скажу лишь, что после нескольких часов такого испытания я был совершенно разбит, измотан, обессилен, несмотря на то, что просто сидел на пассажирском месте и ничего, собственно говоря, не делал.
Поскольку в четыре часа у меня была назначена встреча с редактором, который намеревался опубликовать в популярном журнале мой, по правде сказать, совершенно бездарный очерк, но на весьма актуальную тему, у меня появился повод прервать эту пытку городскими пробками, и я, несмотря на активные возражения и даже обиду со стороны экспериментатора, все же вышел у станции метро и, облегченно вздохнув, погрузился в более привычную для меня, хотя и совсем не доброжелательную атмосферу городского общественного транспорта.
Экспериментатор с сожалением проводил меня взглядом, крикнув напоследок, что самое интересное еще впереди, но я старался не слушать его, а вскоре увлеченный беседой с редактором и вовсе забыл о той досадной поездке и уйме без толку потраченного времени. В памяти еще всплывали возбужденные реплики экспериментатора, когда эмовератор активно попискивал у нас за спиной, а сам экспериментатор, переставая следить за дорогой, оборачивался, присматривался к приборам и мигающим лампочкам. Я в такие мгновения вжимался в сиденье и норовил ухватиться за руль, видя, как надвигается на нас здоровенный зад какого-нибудь автобуса. Я благодарил Бога уже за то, что для меня эта поездка завершилась без происшествий.
Поздно вечером, погуляв с собакой, я заварил себе крепкого чаю и уселся на кухне перед стареньким телевизором. Внезапно свет во всей квартире погас. Чертыхаясь, я отыскал в шкафу свечу и зажег ее, установив, за неимением подсвечника, на блюдце. Вышел на лестничную клетку, решив, что у меня выбило пробки в щитке, а точнее вырубился автомат. Хотя многие, в том числе и я, по привычке используют это устоявшееся старое выражение «выбило пробки», возникшее, когда эти самые пробки стали автоматическими, поскольку еще раньше пробки просто перегорали.
