— Нет! — возразила Ольга. — Тут ты не вмешивайся.
— Это как “не вмешивайся”? — удивился отец. — Крюков этот — твой знакомый, Селихов мой, можно сказать, товарищ. А сам я, между прочим, моряк и начальник порта. Как же я не должен вмешиваться?
— Ты еще, между прочим, и отец, — сказала Ольга. — И я, твоя дочь, тебе не разрешаю. Получается, что я сплетница, болтунья. Мы с ним просто шутили.
— Глупости, — сказал отец. — Поставим вопрос иначе: если он шутил, то что это за шутки, в результате которых человек оказывается вымазанным в грязи? Если он не шутил, то что это за поведение для юриста? Он-то знает, что жулик на судне загранплавания — опасность.
— Папа, он адвокат. Обвинение не его функция.
— Это любопытная мысль. Интересно, от кого ты ее услышала? Не от Игоря ли?
Часа через три Синельников отыскал Селихова.
Адвокат встретил приятеля радостно, но Синельников сразу остановил его:
— Игорь, что за история с парнем на морвокзале?
Селихов нахмурился.
— Да, в общем-то, ерунда.
— Что ерунда? Как прикажешь это понимать?
— Ольга тебе, вероятно, рассказала, что у нас с ней было пари. Ну когда она мне показала этого парня на судне, я и сымпровизировал.
— Да? — недоверчиво поднял брови Синельников.
— Что ты хочешь от меня? — возмутился Селихов. — А если бы не сымпровизировал, если бы знал, но не располагал фактами? Что прикажешь делать?
— Ну ты знаешь, как поступают в таком случае.
— Знаю. Есть такая статья в кодексе — недоносительство. Знать о готовящемся преступлении и смолчать. Но я — то ни о каком преступлении не знаю, ничего, кроме догадок, у меня нет, они возможны только в частном разговоре, а для мало-мальски официального лица недопустимы. И, кроме того, как тебе нравится термин “доносительство”? Что ты лично предпочитаешь — “недоносительство” или “доносительство”?
— Вот-вот, — заметил Синельников. — Скажи еще, что ты адвокат, а не следователь. Это я уже слышал сегодня.
— Нет у меня никаких фактов. Догадка моя может оказаться просто выдумкой. Зачем же тень на плетень наводить?
— Вот я и спрашиваю — зачем? Зачем же на честного парня такую напраслину возводить? Речь уже не столько об этом парне, сколько о тебе.
Селихов выпрямился.
— Я понимаю, в чем дело, тебе неприятно, что я вижусь с Ольгой.
Синельников покраснел.
— Про это я не хотел говорить. Это дело Ольги, она взрослый человек.
— Ну если ты настаиваешь, я не стану с ней видеться. Но ты мог бы понять и меня. Я еще не стар и честно говоря, уверен, что смог быть для нее лучшим мужем, чем сотня ее ровесников.
