— Как состояние?
— Плюс пятнадцать.
“Плюс пятнадцать” означало, что с момента выхода преступников из дому, с момента их появления в поле зрения группы захвата до непосредственного задержания должно пройти пятнадцать минут.
— Многовато. Можно довести до плюс пяти?
— Трудно. Улица широкая, днем обычно пустая.
— Сколько у них может быть патронов?
— В пистолете Белова — обойма. Если нет другого оружия.
Чернобыльский понимал волнение начальника управления. И сам в душе просил судьбу сделать так, чтобы бандиты не вылезли на улицу днем, чтобы дождались темноты, досидели в доме до вечера. Днем трудно будет брать их без перестрелки. Выборный участия в операции не принимал. Он было попросился в группу захвата, однако неожиданно получил отказ.
— Занимайтесь Ташкентом, — отрезал Горохов.
Выборный поговорил о том же с Чернобыльским, но начальник уголовного розыска, к удивлению майора, поддержал Горохова.
— Ведите разработку. Группа захвата сформирована, менять решение поздно.
Дело шло к вечеру. Белый метался по комнате, отводил занавесочки на окнах, подолгу застывал, глядя на улочку.
Позвал:
— Пошли на чердак!
Чердачное окно было густо заметено паутиной. Костик хотел было смести ее движением руки, но Белый с силой рванул его назад:
— Не вылазь. Сиди тихо.
Сверху было видно немного лучше. Тихая, безлюдная улица, часть длинного фабричного забора, верхушки деревьев. В соседнем дворе за забором мальчик играл со щенком. Кудлатый белый щенок высоко подпрыгивал, стараясь достать палку, смешно переворачивался в воздухе, шлепался на лапы.
— Они выходят.
Чернобыльский, чуть склонясь вперед, слушал сообщение.
Докладывающий вдруг замолчал. В молчании его чувствовались и тревога и испуг.
— Ну, что там у вас? — грубо спросил полковник.
— Ребенок с ними.
— Какой ребенок? — ничего не понимая и свирепея от этого, рявкнул Чернобыльский. — Говорите толком.
— Они вышли вдвоем. С ними мальчик лет восьми. Ведут за руки. Идут быстро. Через минуту выходят на первую пару. Что делать?
— Ах, черт! — Чернобыльский повернулся к шоферу. — Давай туда.
Они вышли в начале седьмого. Августовское горячее солнце уходило, проваливалось между крышами домов. Позади щелкнул замок — Анна не произнесла ни слова с той минуты, как привела мальчишку. Белый велел его позвать, дескать, спросить кое-что. И она позвала. Мальчик пришел сразу, Анне он всегда нравился — тихий и вежливый мальчик. Он пришел. И только тогда она догадалась по выражению лица Белого: ничего у него спрашивать не будут. И замерла.
