— Анна! — негромко позвал Белый.
— Что? — отозвался рыдающий голос.
— Дай мешок. Мы его пока в сараюшке укроем. А вечером покажешь место на огороде.
— Нет, — тихо сказала Анна. Руки ее тряслись, губы прыгали.
— Да не реви ты, дурища. Ночью зароем, ни одна душа не узнает. Давай мешок.
— Нет, — снова сказала она. — Хоть убей, не дам я его тут зарывать. Я жить не смогу. — Она спрятала лицо в передник, стараясь унять рыдания.
— Ну тихо, тихо, — почти ласково сказал Белый. — Сказано тебе, не реви. Ну придумаем что-нибудь. Иди к себе.
Потом Костик и Белый молча сидели в комнате. Костик все вытирал лицо, ощупывал подбородок Белый ходил от двери к окну.
— Мелким фраером ты прошел, — повторял он. — Я тебе сколько раз говорил — сразу сюда ехать нельзя. Смотри, чисто сзади или нет. Отрывайся, сквози, а ты все думал, это разговоры. Вот и привел. Он ведь за тобой еще в городе уцепился. Он с тобой в одном автобусе приехал. А ты даже глазом не моргнул. И привел как миленького. Хорошо, что я его раскнокал, прикрыл тебя сзади, а то сейчас бы уже все, хана, повязали бы нас, как дурачков, в один момент… Одного я понять не могу. Где он к тебе пришился? Возле пивной будки он вывернулся и сразу за тобой. Неужели они на парня вышли?
— Нет парня. Сказано — уехали.
— Это они тебе могут такую травлю заправлять — уехал. А если он после того разговора прямо к ним побежал? А если он уехал в КПЗ — в камеру предварительного заключения, чтобы ты его там не достал?
— Он перепугался тогда. Не должен бы.
— Должен — не должен. Вот и перепугался. А они что-то знают, иначе на тебя бы этот не засекся так сразу. Хорошо, что он один был. Слушай! — Белый остановился, словно внезапная мысль осенила его: — А может, это ты напылил? Пискнул кому-то или у тебя другое дело было, а ты молчал?
Костик аж взвился от таких обвинений:
— Да не было у меня никаких дел. Чистый я сижу. Ничего за мной нет. И никому я ни слова не говорил, что я — баклан какой?
— Крутишь, гад. А почему он так прямо на тебя и вышел?
— Не знаю, — потупился Костик.
— И я не знаю. Но почему-то вышел! Засек тебя. Но ты теперь поимей в виду — мы с тобой навек повязаны. Этого мента нам не простят. Это все. До вышки.
— Слушай, Белый, — робко сказал Костик, — может, надо смываться?
— Я тебе смоюсь! — прикрикнул Белый. — Нет, милый, теперь уже смываться некуда. Теперь уже до конца.
— А Анна? Не продаст? — Костик мотнул головой в сторону двери.
— Я с ней поговорю сегодня вечерком. Пока мы здесь — не продаст. Побоится. А потом пусть ищут
