Осторожно, как святыню, Принцев взял в руки сверток. В чистый носовой платок были завернуты три Шурины фотокарточки и треугольный солдатский конверт. Не раскрывая письма, Ваня так же осторожно положил все это на стол.
Иванов встал.
— Ну как, товарищи? Примем?
— Примем. — Принцев поднял руку, вместе с ним подняли руки и мы все.
Иванов молча взял со стола сверток и бережно подал его Шуре.
Глаза ее засияли, заискрились. Она хотела что-то сказать, но не смогла и только выдохнула:
— Спасибо вам.
Крепко сжимая в руках сверток с письмом отца-коммуниста, Шура Ильенкова вышла. И тотчас за дверью зашумели, заспорили. Дверь открылась, потом захлопнулась, потом снова открылась, и в комнате появился стройный паренек в черной косоворотке, поверх которой был повязан пионерский галстук, сбившийся на сторону. Этот сбившийся галстук и взъерошенные, чуть рыжеватые волосы придавали пареньку сердитый, драчливый вид.
Юноша из школы при появлении паренька заволновался и сделал ему «страшные» глаза.
— Что такое, ты откуда? — заметив эти взгляды, сказал Иванов, пряча в уголках губ улыбку.
Очутившись перед членами бюро, паренек вдруг оробел, заметно попятился обратно к двери и судорожно вздохнул, напомнив всем своим видом непослушного, удиравшего от кого-то во всю прыть козленка, который внезапно обнаружил под своими ногами пропасть.
— Объясни, зачем ты сюда вошел, — снова повторил Иванов. — Ну, что же ты?
Паренек еще раз оглянулся и вдруг решительно шагнул вперед.
— Так я же объяснял... я тоже отличник. В школе подавал, а они не берут, — затараторил он. — Я и сказал, все равно райком примет. Всего три месяца осталось. А я специально всю четверть на пятерки...
— Подожди, — Иванов успокаивающе поднял руку, — подожди, не так быстро... Поправь, пожалуйста, галстук и объясни все толком.
Паренек виновато потупился и поправил галстук.
— Меня не пускали.
— Почему?
— Потому что там очередь.
— Почему же ты хочешь без очереди?
— А как же?! — паренек пожал плечами. — Сейчас наш секретарь уйдет, тогда все пропало...
— Это наш пионер, — вмешался в разговор юноша из школы и снова сделал «страшные» глаза пареньку, на что, впрочем, тот не обратил никакого внимания.
— Мы ему сколько раз объясняли: раз четырнадцать лет только через три месяца исполнится, значит еще рано, а он все равно твердит, что можно. Я, мол, уже отличник.
— Кстати, давно ты отличник? — с трудом удерживая смех, спросил Иванов. — И как тебя зовут?
— Я с первого дня отличник, он знает, — показал паренек пальцем в сторону юноши. — Знает, а не принимает. Думает, без него людей лет, которые разберутся. В райкоме отличников всегда принимают. А зовут меня Селиверстов Николай, шестой «Б» класс.
