Едем.
— Так вы ж, товарищ, смотрите. Raucher — это для курящих. A Nichtraucher — это для некурящих.
— А как будет "второй класс"?
— Zweiter Klasse! Так и говорите на вокзале!
— Кому говорить?
— Кто вас спросит, тому и говорите.
— Ага. Их хабе цвайтер кляссе. Их хабе цвайтер. Их хабе цвайтер…
— А на вокзале смотрите, где написано "Ausgang", туда и выходите. "Аусганг" значит "выход".
— Ага… как выход?
— Аусганг.
— Ага… Аусганг, аусганг… аусганг… Ну и трудное слово!..
— А когда приедете, смотрите: будет написано: "Bahnhof Friedrichstrasse", там вам выходить: "Бангоф" — вокзал. "Штрассе" — улица. Это и есть выход.
— Ага, значит так: "Их хабе цвайтер кляссе", "Аусганг" — вокзал. "Бангоф" — выход. Ага…
— Да нет, наоборот.
— Как наоборот? "Их хабе цвайтер кляссе" — вокзал?
— Да нет…
— Ага. "Бангоф" — вокзал.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Цванцих. Драйцих. Фирцих. А там же как, после того "аусганга"?
— А там спросите.
Спросить. Ну, ладно, спрошу. Как уже мы там будем спрашивать, не знаю, но опрашивать все равно придется.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Едем… Едем… Едем…
Шепетовка…
А вы знаете, подъезжая к Шепетовке, как-то не по себе становится, муторно… Не потому, что тебе придется через таможню проходить. Таможня есть таможня. Что ей стребовать с нашего брата, когда он за границу едет?! Нечего.
Едут ведь в командировку так, что листочка на нем фигового и то нет. Один из спутников очень сокрушался:
— Вот говорит, плохо, что нельзя за границу голяком ехать. Все-таки больше оттуда можно было бы прихватить.
Я ему:
— А вы б, — говорю, — сажей вымазались да два-три бюстгальтера плохоньких нацепили бы и ехали. А буде кто спросил бы, сказали: "Униформа у нас такая".
Не в таможне дело.
Подъезжая к Шепетовке, хочется назад драпануть. Так тебя и подмывает слезть и махнуть в сторону Киева. Перескочишь Шепетовку — и никого у тебя не будет… Никогошеньки… И самое дорогое, что останется, — это красная книжечка паспорта… И то и дело хватаешься ты за него…
Не дай бог выскочит. Пропал тогда!
А когда уже из Шепетовки на Здолбунов едешь, тогда тихо-тихо в вагоне.
Чего это так тихо? Ну будто похоронили кого-то!
Сходит пограничная стража. И до того становится жаль этой стражи! Как отца родного!
Нейтральная зона…
"Mohyljany". Белые орлы всюду. И пусто, пусто на станции… Станция Могиляны.
— Прошу пана! Паспорта!
Невольно озираешься… Где же здесь, думаешь про себя, пан?
Смотрит на тебя человек. На голове каска черная, на каске орел белый, и обращается к тебе: "пан".
