— Строго говоря, настоящим учеником Иисуса Малх не был, правильно? — спросила мисс Кун, пышная грудь которой оказалась, при ближайшем рассмотрении, немного морщинистой, лицо же и вправду было безупречным и непроницаемым.
— Ну, и да, и нет, — ответил Тео. — Каждый последователь Иисуса был его учеником и Малх тоже называл себя таковым. Он не принадлежал к числу изначальных, избранных Иисусом двенадцати. Однако и Марк с Лукой к нему тоже не принадлежали. Малх действительно знал Иисуса. Видел, как его распинали. Присутствовал при этом.
В разговор вмешался сидевший на «зрительском месте» режиссер передачи, коренастый, беловолосый мужчина в черной рубашке и кремовых брюках:
— Хорошо, отлично. Только постарайтесь не слишком часто повторять «и да, и нет».
— Может быть, переснимем? — спросил Тео.
— Нет, одно «и да, и нет» это не страшно. Сойдет. Просто постарайтесь его не повторять.
— Итак, мистер Гриппин, — снова начала Барбара Кун.
Тео заморгал. Он все еще не успел окончательно свыкнуться со своим псевдонимом и всякий раз, как журналисты или ведущие ток-шоу произносили его, первым делом ловил себя на желании оглянуться и посмотреть, к кому они обращаются. Однако Баум убедил Тео в том, что для покупателей и книготорговцев «Тео Грипенкерл» может оказаться камнем преткновения — слишком велика вероятность того, что кто-то ошибется, вводя такое имя в поисковую машину, а то и вовсе с первого раза запомнить не сможет. Тогда как «Гриппин» выглядит и симпатично, и просто, оставаясь при этом достаточно своеобразным для того, чтобы не затеряться в рыночной толчее.
— В толчее недавно найденных Евангелий? — саркастически осведомился Тео.
Баум пожал плечами:
— Если вы настаиваете, мы сохраним «Грипенкерла». Решайте сами.
Тео рывком вернул себя в настоящее, заставил снова вселиться в тело, сидевшее на краешке кремовой софы в студийной декорации «Шоу Барбары Кун». Тело было облачено в одежду самую повседневную, что относилось и к куртке, купленной Тео специально для этого турне. Волосы вымыты и расчесаны, маленькие шрамы на лице укрыты слоем косметической присыпки. Он изо всех сил старался зажечь в своих глазах огоньки благожелательной, но авторитетной интеллигентности, чтобы зрители заметили их и пришли в восторг.
— Прошу вас, называйте меня Тео, — попросил он.
— Итак, скажите, Тео, — произнесла мисс Кун. — В какой именно исторический период писал свое произведение Малх?
— Скорее всего, в тридцать восьмом, в сороковом году нашей эры, примерно так.
