Тео на долю секунды примолк, — вдруг режиссер потребует назвать точную дату, — затем пошел дальше:
— То есть за тридцать-пятьдесят лет до того, как было, предположительно, сочинено самое раннее из Евангелий, и всего через несколько лет после смерти Христа. В сущности, сразу после встречи с Иисусом Малх отказывается и дальше служить шпионом Каиафы и начинает проповедовать, и несколько лет занимается только этим, а затем его поражает мучительная болезнь, цирроз, вероятно, или рак печени, или что-то подобное, и он начинает писать воспоминания.
— Прошу прощения, — снова вмешался режиссер. — Изложение фактов у вас получается не самым толковым. Этот малый заболевает после карьеры, к которой он приступает после встречи с Иисусом, но ведь зрители про Иисуса ничего пока не услышали. Дайте нам побольше Иисуса — и поскорее — тогда все будет отлично.
— Я думаю, мы могли бы предоставить слово самому Малху, — сказал Тео, уже начавший перелистывать «Пятое Евангелие» в поисках заложенного им места. — Значение имеет то, что говорит он, а не я. Если вы… э-э… если позволите, я хотел бы зачитать место, где рассказывается о только что преданном Иудой Иисусе в Гефсиманском саду.
Он опустил взгляд на текст, стараясь ничем не выказать раздражение, которое внушила ему ближайшая камера, быстро и беззвучно покатившая на него, точно огромный, бронированный хищник.
— Итак, Малх снует по саду, собирая информацию для первосвященника Каиафы. А затем:
По знаку, поданному так Иудой, воины выступили вперед. Только тогда я понял, что я, а вернее тело мое, оказалось между римской стражей и последователями Иисуса. Я попытался уверить себя, что никакая опасность мне не грозит, ибо воины знают меня как слугу Каиафы, но тут один из последователей Иисусовых сказал: Господин, позволь мне прикончить этих шакалов. Я упал на колени, думая, что этот могучий муж опустил кулак на мое плечо с силой, от которой у меня подкосились ноги. На деле же, как мне потом сказали, он ударил меня мечом и почти отсек правое ухо от головы моей, так что оно заболталось над плечом, точно женское украшение.
Тогда Иисус шагнул к слуге своему и велел ничего более не совершать, и больше того, Иисус сказал: Я главенствую над воинством, которое много сильнее этого.
Думаете, не могу я призвать армию ангелов, чтобы она сразилась за меня? Но время еще не пришло.
У меня же, истекавшего кровью, кругом пошла голова, и я пал ниц, и лицо мое уткнулось в пах Иисуса, и он мягкими руками сжал мою голову и
