Как ни странно, на обед протопали вообще вразножку, кое-как соблюдая строй. Коробку вел Агапов, время от времени козыряя встречным офицерам. Только один раз последовала команда: «Взв-о-од!» Солдаты быстро поймали ногу и трижды отбили по асфальту. Затем «Смирно!» – и все отчеканили десяток шагов, пока мимо проходил огромный, не меньше Простакова, подполковник.
– Весло есть? – спросил Фрола топающий рядом в последней шеренге пацанчик, форма на котором сидела, как драный кафтан на пугале.
– Чего?
– Ложка, ложка есть? Мы ходим в столовую каждый со своим веслом, понял? Держи! – Валетов не верил своим глазам. Надо же, ему помогают! Вот оно, содружество маленьких.
Пацана звали Валеркой. Фамилия Бабочкин.
– Сегодня ночью кричи громче. Это дембелям нравится.
– Чего?
– Ничего.
– Кто этот подполковник?
– Ты чего?! Это ж наш комбат Стойлохряков!
Свободных столов оказалось с избытком. С подносами после раздачи сели втроем: Фрол, Леха и Валерка.
Фролу с Лехой пришлось лопать одной ложкой на двоих.
К их столу молча подошел солдат. Пацан с хитрющей физиономией взял молча тарелку с подноса Бабочкина, переложил с нее мясо с подливой в свою, и так наполовину полную, потом потянулся к Лехиной порции.
Фрол умоляюще глядел на Простакова. Здоровый тяжело пыхтел, но тоже дал себя обобрать.
Агапов позвал рядового.
– Забота, сюда.
Оставив тарелку с мясом, солдат отправился к сержанту.
Недолго думая, Фрол продул сопла и, собрав на языке сопли, харкнул в мясо.
То же самое проделали остальные.
Фрол сам выложил мясо из своей тарелки и, улыбаясь, подал ее вернувшемуся рядовому.
– Этот, с хитрой рожей, – «Забота». Слоняра[2] . Хавку для Кикимора собирает.
– А кто Кикимор? – Леха лопал пустую перловку.
– Кикимор – тот самый член, что спрашивал тебя, кто ты.
– А-а-а. Кормят здесь хреново. Но порядки, похоже, не такие жесткие, как в учебке.
– Ты должен был ответить «запах».
– После присяги вроде «дух», – возмутился Фрол.
Бабочкин улыбнулся.
– Дух – это я. Ты – запах.
– Как же так?
– Вот так. Скоро все поймешь.
После обеда весь отдельный взвод РХБЗ отправили копать яму под трубу. Труба здоровая, мать ее ети. Но до вечера никто не помер, потому как не подгоняли.
Офицеров не было. Вообще никого. За всем следил сержант Агапов.
Такое положение вещей казалось Лехе чудным. Как же так? Где же командиры?
Отец родной появился перед отбоем. Войдя в казарму, лейтенант Мудрецкий предложил всем построиться в коридоре:
– Сержант Агап! – выкрикнул лейтенант нетвердо, хватаясь за дверной косяк. – Агапов!
