Маленький паром медленно развернулся и подошел к причалу. Неразборчиво вопя, люди на пристани бросились ловить и крепить канаты. Спустили трап. Машины, пикапы, трейлеры, мотоциклы и пассажиры, нагруженные рюкзаками и сумками одновременно, беспорядочной толпой, двинулись на причал. Мне с трудом удалось выйти из едкого облака автомобильных выхлопов.
Морщинистую пожилую женщину с резной деревянной палкой в заскорузлых руках толкающаяся толпа едва не сбросила с причала. Я удержал ее, и она взглянула на меня с беззубой улыбкой; в слезящихся глазах можно было прочесть безмолвную благодарность. Она несла огромный букет розовых и белых гвоздик.
Я спросил по-гречески, куда она идет, и услышал в ответ какую-то скороговорку. Оказалось, что старуха совершает паломничество в церковь Пресвятой Девы. До меня донеслось слово «артрит». Она собиралась просить исцеления. Со всей возможной галантностью (с помощью греческих фраз из разговорника) я вызвался проводить ее на холм. Старуха похлопала меня по руке и кивнула, поправляя на голове черную шаль.
Мы шли вдоль портовой дороги. Моя спутница, старая, сморщенная, коричневая как орех, была одета в черное с ног до головы — значит, вдова. По пути наверх мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы она могла перевести дыхание. Крутые ступеньки казались бесконечными из-за ее медленной поступи. Временами у нее начинались боли, и тогда она едва не задыхалась. Удивительно, как пожилой человек может переносить все эти, на мой взгляд, бессмысленные страдания лишь затем, чтобы поцеловать икону.
Когда мы приблизились к церкви, старуха поплотнее окутала шерстяной шалью свои плечи и трижды перекрестилась покрытой узлами рукой, осеняя знамением сердце. Я провел ее через ворота, на которых находился серебряный барельеф с изображением Богородицы и святых, призванных охранять церковный двор.
Наконец мы достигли сводчатого прохода в главную базилику. Сквозь открытые двери доносился смешанный запах горящих восковых свечей и ладана. Пожилой мужчина шаркающей походкой шел рядом с нами, согнувшись над палкой. Несколько человек толпились вокруг гигантских свечей. Мы подождали, пока они отодвинутся, и тогда старуха взяла из деревянной коробки две тонкие желтые восковые свечки. Она дала понять, что одна свечка предназначается мне. Она едва могла дотянуться до подсвечника, так что я сам поставил обе свечи в бронзовые чашечки и зажег.
Я сделал глубокий вдох. Цель была так близка. Когда вдова склонила голову в молитве, я тихонько отошел прочь и скользнул в тень, никем не замеченный.
