— А где сейчас, интересно, Осинин? — спросил Лютый. — Что-то я его не вижу в нашем городе. Ведь он давно уже откинулся, может быть, даже условнодосрочно за хорошее поведение, а? — И он ехидно ухмыльнулся. — Я послал ксиву в зону, где он чалился перед выходом на волю. Ответили, что якобы он поженился на одной врачихе, которая спасла ему жизнь. Прямо в зоне зарегистрировался, змей, и она забрала его к себе домой, а потом они куда-то вообще сдернули.
— Где же искать его теперь?
— Никуда он от нас не денется, псина. Это точняком.
Зеленый экспресс, в котором находились Виктор и Тоня, подошел к небольшому южному городу, когда город только-только начал просыпаться. Осинина поразили великолепные пальмы с веерообразными листьями, словно аккуратно вырезанными умелым мастером, и бесподобные экзотические растения и деревья.
После скудного, полного лишений севера, юг показался раем. Виктору все не верилось, что он на воле. Это было так необычно, так ново, что он не в состоянии был сразу осознать себя свободным. Ощущение простора, свободы действий и движения было каким-то непривычным, торжественным, песенным…
Долго еще Осинин не мог привыкнуть к воле, так же как он не мог тогда, много лет назад, оказавшись за колючим железным забором, понять, почему не имеет права дышать чистым воздухом, как Человек?! Ведь кислород необходим для вентиляции легких. Об этом все гуманное человечество трубит, а на деле все дышат угарным газом. И какое же это ужасное, унизительное наказание — сидеть в клетке, подобно животному? Да ведь что интересно! К животному в клетке люди относятся намного лучше, гуманнее, чем к подобным себе особям. Разве само по себе одно лишь пребывание нормального человека за железным занавесом не достаточное для него наказание?! Да как ни корми узника, как ни одевай его, все равно воля — есть ноля. Что еще парадоксально? Если нормального обычного человека, без явных отклонений, слишком хорошо кормить и содержать в клетке без работы или духовной пищи, то он просто на стенку полезет от переизбытка эмоциональной и психической энергии и желания куда-нибудь ее приложить. В этом случае тюремный чулан будет казаться для человека, если он, конечно, без отклонений, сущим адом и жестоким наказанием!
А что практикуется в тюремной среде? Человека стараются к тому же еще прессовать всевозможными способами, при случае унизить и на корню растоптать его, ему природой данное человеческое достоинство. Конечно, не всегда и не везде. Даже в аду, говорят, среди чертей есть люди.
