«Я не уступаю площадку! — говорит Сванидзе. — Я высказываю свою позицию!» Не уступаешь — браво. Но зачем вообще давать площадку напёрсточникам? (В самом деле зачем им давать площадку? Надо давать одному Сванидзе. — С.К.)
«Я высказываю свою позицию!» — Кому? Миллионы раскачивались перед экраном с Кашпировским (рейтинг был выше кургинянского). Поди им скажи, что это шарлатанство, — они даже не услышат. А услышат — заорут: «Критикан, вредитель, агент ЦРУ, не мешайте лечиться!»
Зачем второй? («Вот мог бы говорить один. Зачем вообще нужен второй? Зачем диалог в любой форме? Вот, я говорю — и мне хорошо. А зачем нужен второй, особенно если он тебя громит? — Не нужен второй, надо остаться в гордом одиночестве и самому с собой вот так вот болтать». — С.К.)
…проблема гораздо шире, чем конкретная передача. Проблема называется просто: «ради денег мы готовы на всё. (Дальше он обвиняет Сванидзе в том, что он продажен, но дело не в этом. Он говорит о большем — С.К.) Вслух они говорят „ради рейтинга“, но это синоним, это для отвода глаз. А деньги (и политические дивиденды) приносит массовый потребитель, примитивное число».
То есть они прекрасно понимают, что телевидение (и дело тут не в Кремле — это просто смехотворно), телевидение хочет массового зрителя ради рекламы и по другим причинам, ради выборов и так далее…
А когда оно хочет массового зрителя, оно должно (1) допускать то, что этому массовому зрителю интересно, и (2) допускать тех, кто выражает его позицию, — вот и всё. Поэтому телевидение просто не может ничего другого сделать.
Возникло большинство, об этом говорят все социологические исследования. Этому большинству нельзя, сохраняя телевидение, не дать слово. Нельзя. Потому что тогда оно будет говорить по интернету. Или вообще никто не будет смотреть телевидение.
А вскоре будет до тысячи каналов цифрового телевидения. И все их не проконтролируешь. И интернет не проконтролируешь. И что же делать? Окажется, что все эти комнаты, населённые Сванидзе и Минкиным, пустые, там никого нет вообще. И они там говорят «тихо сами с собою».
И дальше что? А дальше надо расстреливать. А кто будет расстреливать? И долго ли можно просто расстреливать? Нужно же что-то сказать, кого-то привлечь.
Тогда начинается вой о «лицах кавказской национальности» или о чём-нибудь ещё, потому что эти крайние либералы должны вобрать в себя националистическую, ультранационалистическую подворотню. Но, когда они её вбирают в себя, они же её боятся, и поэтому они сразу должны зарядить её на распад. И себя самих приучить к мысли, что всё равно страна безнадёжная. Раз они её потеряли, зачем она нужна? Нужно вообще рвать её на части вместе с любыми представителями самых экстремистских ничтожеств. Вот в чём заключается новая идеология.
