И все подхватили, и оказалось, что с купальниками для дам полный порядок: у Марины свой был, Аллочке новый Машкин сгодился, а Валька гордо сказала, что ей на все наплевать — кто лифчика раньше не видел, пусть посмотрит. И то сказать, ей бы ничей купальник не подошел, таких размеров-то нет.
Темнело уже в садике, когда пошли к морю. А красота на пляже — вода теплая, песок горячий, людей почти нет. Купались, кричали, потом попадали на песок. Мысль была неплохая — искупаться, все немного протрезвели, лежали усталые, тихо так было — только море шуршит. А потом вдруг Степа поднялся, весь в песке извалянный, ручищи раскинул и заорал на весь берег:
— Покупаю все это! Официант, заверни мне с собой!
Хоть и темнело, но все же кое-где были люди, Аркадий с Аллочкой смотрят, Марина Игоря за руку тронула — неудобно. Встал Игорь нехотя, подошел к орущему Степе, сказал:
— Брось, ну че ты!
Того, что последовало, Игорь никак уж не ожидал. Словно подкинуло Степу, словно обожгла его положенная на плечо рука Игоря. Он обернулся бешено:
— А иди-ка… Что ты строишь из себя, мозгляк поганый?
— Тихо, — сказал Игорь, почти испугавшись. Справиться со Степой сам он не мог. Степа был куда здоровей. Да и вообще — драться сейчас, здесь?.. Лучше уладить все по-хорошему. Но Степа уже закусил удила: глаза стеклянные, рожа красная, вывороченные губы выплевывают ругательства автоматически. Затянулся узелок, нет выхода. Степа орал на весь пляж, исходя ненавистью, безудержной пьяной злобой:
— Ты, гибрид! Отдай деньги! Интеллигента строишь? Отдай деньги, а то я тебя понесу по кочкам… Себя не пожалею, но ты, тварь поганая, сгниешь!
Только один человек, кроме Игоря, понимал, как все серьезно. Только один человек чувствовал, чем все это может кончиться — непоправимо, раз и навсегда. Марина схватила Митьку за руку, сказала несколько слов, и тот, недоумевая, встал и пошел к Игорю и Степе. Увидев это, кинулась и Валька. Пока Степа скандалил с Игорем, она была спокойна — против Степы Игорю делать нечего, но когда к ним двинулся Митька, Валька поняла: Степе может быть плохо. И бросилась между ними, растрясла телеса, воткнулась необъятной грудью, полная решимости. И потому так удивилась, услышав тихий, просящий голос Игоря:
— Валечка, забери ты его, успокой…
Пошла отталкивать Степу, оттеснять по песку, наваливаясь на него всей тушей, упираясь руками:
— Иди, иди, бес дурной, залил глаза…
— Валька, — с тоской сказал Степа, — это ж мразь!
