— Не пойму-у... К чему-у она клонит? — простужено промычал дорожный мастер Бычков.
— Сейчас узнаете,— тряхнула головой Вертушкина.— Все мы, друзья, давно выросли из игрушечного возраста, и я, как вы знаете, стала в нашем сказочном городе главным энергетиком. Сегодня в моем сложном хозяйстве есть, например, огромные стальные вертушки, этакие стокрылые колеса. Ветер крутит эти колеса, а они в свою очередь вращают валы машин, вырабатывающих электрическую энергию. Есть, конечно, и другие электростанции. Например, на реках. Но и там поднятая плотиной вода тоже вертит огромные вертушки.
— Турбины! — поправил Неваляшкин.— Турбины, а не вертушки.
— Это мы и так знаем! В школе проходили...— зашумели собравшиеся.— Вертушки, турбины... Нам корабельный двигатель нужен!
— А я вам о чем целый час твержу? — возмутилась Вертушкина.— Турбина — это же самый лучший двигатель! Мне как энергетику хорошо известно, что большую часть электричества дают не те электростанции, на которых работает вода, а другие — тепловые. На тепловых электростанциях трудится раскаленный пар. Мчась с бешеной скоростью из котлов, пар вертит опять-таки турбину. На ее тяжелом вале насажены десятки колес. В каждом колесе сотни спиц-крылышек. Все они спрятаны в тяжелом стальном панцире. С ревом врывается туда плененный пар и мчится сквозь крылатые колеса. И от этого они вертятся с такой бешеной скоростью, какая мне в детстве и не снилась. Слыхала я, что подобные турбины устанавливают не только на электростанциях, но и на кораблях. Так пусть же наше судно будет не пароходом, не теплоходом, а турбоходом. Я кончила.
Вертушкина села и с победоносным видом оглядела притихшее собрание.
— Все это хорошо, Вертушкина,— поглаживая бороду, заговорил мастер Кузнецов-старший.
— Это все, Вертушкина, хорошо,— тотчас откликнулся Кузнецов-младший.
— Только ведь части для турбины, крылышки-лопатки и все такое прочее, надобно отливать из металла,— вздохнув, сказал Кузнецов-старший.— А работа эта не кузнечная, а литейная, нам незнакомая.
— Незнакомая, стал быть, работа,— развел руками Кузнецов-младший.— Литейная!
Мастера приуныли.
— Эх, была не была! Видно, придется мне менять профессию,— послышался голос Солдатикова. Он стоял в дверях с гитарой за спиной, поскольку только что прибежал с репетиции.
— Ты, Солдатиков, со своими служебными делами зашел бы ко мне лично и попозже,— нахмурился Встанькин.— Тут, можно сказать, жизненный вопрос, туда-сюда, решается, а ты...
