Мы спустились еще на этаж и открыли другую заслонку. Отсюда было видно, как снизу бьют ослепительные струи огня.
— Это горит мазут или угольная пыль,— сказал я.— На тепловых электростанциях, находящихся в городах, обычно сжигается газ, чтобы не загрязнять воздух. Но эта станция загородная. И потом — у нее на трубах фильтры стоят, чтобы задерживать всякую вредную дрянь. Что такое угольная пыль— понятно: перемолол каменный уголь в муку — и готово горючее. А мазут мы с вами во дворе видели. Он из цистерны капал, помните?
— Такие черные тягучие капли? Я думал — это «нафта», то есть нефть, по-вашему.
— А мазут, он как раз и делается из нефти. Добудут из нее бензин, керосин, масла, а из того, что останется, можно еще и мазут получать.
Только ни мазут, ни угольная пыль в топки сами собой не попадут — их туда накачивать нужно. Делает это сжатый воздух. Его струи подхватывают горючее, мчат его в котельные установки, вот и бьют там огненные фонтаны. Ревет пламя, лижет трубы. В нижних течет вода, а в тех, что выше, мчится уже раскаленный пар... Сжатый воздух одновременно и горючее несет и огонь раздувает. Между прочим, так же работает сжатый воздух и в мартеновских печах, в которых из чугуна сталь варят. Да и чугун без сжатого воздуха из руды не выплавить.
— Чугун? Это я знаю,— кивнул джинн.— А не скажешь ли, где его плавят?
— Знаю, да не скажу,— категорически заявил я.— Далеко это. Домны металлургического комбината от нас... километров за триста. Там в воздуходувках такие вентиляторы работают — с хорошую карусель! По трубам лошадь провести можно. Ведь доменная печь высотой с многоэтажный дом, представляете, сколько ей надо воздуха? Да еще не с улицы, холодного, а горячего. Иначе в домне жара не хватит, чтобы расплавленная руда вскипела и стала металлом.
— Триста километров...— почесал переносицу джинн.— Что ж, для нас с тобой это не расстояние.
— Дудки! — твердо ответил я.— Немедленно домой. Могу я, наконец, загадать вам хоть одно желание? «Спаситель», «повелитель»!.. Другой от вас, может, мопед бы потребовал, а я даже билет на хоккей не прошу. Мне только одно нужно — попасть скорее домой. Ведь попадет же! Неужели вам в детстве не доставалось за такие прогулки?
О, как это было давно! — Старичок зажмурил глаза и покачал головой.— Как сладко и больно вспоминать ужасные неприятности детства. Что ж, твое слово — закон.
Джинн поклонился, взял меня за руку и... тут я простудился в третий раз. От электростанции до дома мы промчались за несколько минут, но к вечеру здорово похолодало, и, очутившись дома, я так трясся, что зубы стучали.
