Лаврецкий получил телеграмму в конце дня. Шел второй месяц его пребывания в приморском санатории Академии наук. Весь день он провел как обычно, за письменным столом в своей комнате, выходил ненадолго — на завтрак и на обед и тут же возвращался к себе. Он должен был пойти еще на две лечебные процедуры, но не пошел, решил сэкономить время, — а главное, боялся потерять нить в своих размышлениях.
Лишь под вечер, где-то около семи, он встал, кинул через плечо полотенце и уже собрался идти вниз, к морю, когда в дверь постучали, и вошла маленькая, сухонькая седая женщина в белом халате.
Целый день он избегал, как только мог, встречи с этой женщиной, а тут попался.
Она вошла, остановилась возле стола и, не говоря ни слова, глядела на Лаврецкого в упор. А он, как провинившийся школьник, комкал в руках полотенце.
— Садитесь, пожалуйста, Елена Михайловна, — Он пододвинул к ней стул. Но она продолжала стоять, так же пристально, с укором глядя на него, и он, не зная, что делать, снял с плеча полотенце, положил на стол, поверх рукописи. Она перевела взгляд на исписанные листы, на логарифмическую линейку, выглядывавшую из-под полотенца, на справочники, разбросанные по столу.
— Ну?! Что с вами прикажете делать?
— Елена Михайловна, поверьте, все в пределах нормы, как мы уговаривались.
Она посмотрела на часы.
— Если вычесть время обеда и завтрака, вы провели сегодня за столом семь с половиной часов, я засекла, я дежурю сегодня по корпусу. Процедуры пропустили, на прогулку не ходили, и это вы называете "в пределах нормы"?!
— Елена Михайловна, милая, вы же мыслящий врач, вы должны понять: где бы я ни был, работа идет вот здесь, в этой чертовой коробке, — он с силой стукнул себя ладонью по лбу, — так уж я устроен. Если я не смогу записывать, мне придется все держать в памяти, а это лишняя нагрузка. Пребывание за столом уменьшает напряжение, идо г, так сказать, на пользу и мне и вам…
Она, как видно, оценила своеобразную логику пациента, усмехнулась печально, покачала головой. Села.
— Садитесь, — сказала она Лаврецкому, и, когда он сел с безмятежной улыбкой на губах, вдруг ошарашила его вопросом:
— Вы жить хотите?
— Жить? Конечно, хочу. Я обязан жить! Я должен довести до конца свою работу.
— Так вот, Игорь Владимирович, слушайте меня внимательно? При такой нагрузке вы протянете недолго.
