Романтически настроенный компаньон не нашел ничего противоестественного в ее движении. Он обнял ее за плечи и притянул к себе как раз в то мгновение, когда мимо них прошел высокий господин в смокинге, с надменно поднятой головой, окутанной облаками табачного дыма, поднимавшимися из курительной трубки, которую он яростно стискивал блеснувшими в темноте белоснежными зубами.
Возмущенная фамильярностью своего спутника, Карин собиралась отстраниться от него, но, узнав этого господина, сразу переменила свое намерение, и вместо этого продела свою руку под руку молодого человека, и, склонив к нему голову, сделала вид, что увлечена беседой, заставившей ее громко рассмеяться.
Нарочитый смех девушки, пустой и бессмысленный, звонко разнесся по палубе. Она еще раз засмеялась в спину Кента Уиллоугби, пока тот не удалился за пределы слышимости.
Том Паджет, направлявшийся к своему брату в Австралию и до поры до времени не собиравшийся связывать себя серьезными обязательствами, взглянул на нее с удивлением и отчасти с облегчением. До сих пор он испытывал к Карин нечто вроде благоговейного уважения, зная, что она дочь приходского священника, и никогда не посмел бы ее поцеловать, уверенный, что за этим неминуемо последует справедливое возмездие в виде пощечины. Но если она способна бесцеремонно вцепиться в его руку и смеяться вот таким манером — значит, она девушка гораздо более свободного поведения, чем он думал.
Том радостно рассмеялся в ответ и, довольный своим открытием, весьма настойчиво потянул ее в густую тень подвешенной на талях спасательной шлюпки, чтобы попытать счастья в поцелуе. Однако получил ловкий удар в плечо кулачком с зажатым в нем благоухающим тонким ароматом кружевным носовым платком и услышал злобное шипение.
— Да как вы смеете?! Вы… вы… — Она начала яростно вырываться, поскольку он не сразу выпустил ее. — Если вы сию же минуту не оставите меня, я закричу!
— Кричите же!
Возбужденный близостью очаровательной девушки, он думал только о том, чтобы по-настоящему обнять ее и вдохнуть аромат ее волос. Он давно восхищался ими — этой роскошной шапкой вьющихся от природы темно-рыжих кудрей с шелковистым отливом, в которых не было ничего общего со всеми этими современными прическами из прямых безжизненно-тусклых волос. Сейчас эти пышные волосы касались его щеки, кровь в его жилах взбурлила, он обрел в общем-то несвойственную ему смелость, рванул к себе девушку и кое-как нашел в темноте ее губы.
