— Идите, я прикрою.
— Помни! — строго сказал Волк, и они вышли: свежий ночной воздух ласковой волной накрыл Надю, и она глубоко вздохнула.
— Идем быстро, но не бежим, — буднично сказал Волк.
Сирена внезапно замолкла, потух пульсирующий свет.
Ворота больницы неожиданно открылись, во двор, пятясь, въехал темно-синий микроавтобус, кто-то внутри услужливо распахнул дверцы.
Они дошли до автобуса, и Надя почувствовала, как локоть ее отпустили.
— Вот ваше приключение и кончилось, ангел мой. Может быть, мы…
За спиной послышался громкий крик и ударил глухой выстрел, потом второй.
Надя обернулась.
От крыльца больницы к ним мчался Заяц, размахивая пистолетом.
Из-за угла здания блеснул огонек третьего выстрела.
Заяц подпрыгнул, упал, тут же вскочил и первых три шага сделал, прихрамывая, но потом снова побежал с прежней резвостью.
За стеклом парадного входа в больницу заметались фигуры охранников.
Грохнул следующий выстрел, опять из-за угла дома, пуля чиркнула по корпусу автобуса.
— Садимся! Отрыв! — быстро сказал Волк, не повышая голоса.
Не раздумывая, Надя прыгнула в распахнутые двери машины и упала грудью на мягкие сиденья.
Чьи-то руки подхватили ее.
— Осторожней, девушка, не ушибись.
Заяц прыгнул в салон рыбкой, угодил между кресел, но не шевелился, чтобы не мешать остальным.
Волк захлопнул за собой дверцу машины.
— Ходу, ребята!
Автобус с места набрал скорость, пересек улицу. По темным дворам, не включая фар, микроавтобус метался около получаса. На самом деле он двигался строго выверенным, запуганным для погони маршрутом.
Не вставая с полу, Заяц задрал ногу и сказал с веселой злостью:
— Зацепил-таки мне ногу! Кусок мяса пуля вырвала!
— Посмотрим потом. А ты стрелял? — тихо спросил Волк.
— Проверь обойму! Ни разу не пальнул! Какой-то хер из другого корпуса, что ли, на сигнал прибежал, я так и не пойму, откуда взялся.
Волк сказал задумчиво и тихо:
— Да, сколько ни рассчитывай, но всего до конца такие любители, как мы, учесть не могут. Не люблю что-то делать непрофессионально, а постигать эту науку не желаю… Слышишь, Гриша?
— Прости меня, братан. — Гришу укладывали на кресла поудобней.
Заяц вскарабкался на кресло и удивленно уставился на Надю.
— А эта шмонька что тут делает? Она тут с какой стати, Николай?
Волк снял маску и улыбнулся. Ему было уже за тридцать. Лицо у него было круглым, мягким, с тоненькой полоской усов.
— А нам теперь ее девать некуда, разве что убить и закопать. Нас она знает поименно, всех в лицо видела. Выкидывать сейчас в одной рубашке на улицу тоже нельзя.
