Кто-то прыгнул следом за ней, подхватил Надю, чьи-то руки выдернули ее наверх.
— Рука! — застонала Надя, хватаясь за плечо.
Ее отвели в сторону, и неизвестно откуда возникшая Тамара Артаковна рванула рукав Надиного платья, вцепилась в ее руку так, что та едва не потеряла сознание от боли.
— Тихо, тихо, терпи! — быстро прошептала Тамара. — Я все-таки врач в далеком прошлом! Так! Дрянь дело! У тебя, видать, перелом! Черт тебя дери, что уж ты так в роль вошла? Тофик и слезинки не стоил. Себя не любишь, себя всегда больше всех жалеть надо! Анатолий, вези ее в Лефортово, в больницу! Быстро, быстро! Вот еще беда-то от глупости!
За спинами столпившихся вокруг могилы Анатолий вывел Надю из кладбища.
Хирург лет тридцати, стройный, спортивный и веселый, посмотрев на снимки, сказал, словно с праздником поздравлял:
— Переломчик со смещением! Гипс и денька три у нас покукуешь, красавица!
— Как у вас? — вскинулась Надя, забыв даже про дьявольскую боль в руке. — У меня столько дел! Я не хочу!
— А криворукой на всю оставшуюся жизнь остаться хочешь? Или, может, желаешь, чтобы мы тебе лапу по плечо отрезали?
— Нет! Не хочу! — ужаснулась Надя.
— То-то! — Врач снова взглянул на снимки. — Тебе что, ломом, что ли, по руке ударили?
— Нет. В могилу упала.
Врач засмеялся.
— Что ж ты так торопишься, красавица? Не рано ли в могилу прыгать?
Левую руку Нади тут же заковали в пудовый гипс и отвели в палату, где на тесно сдвинутых койках лежали четыре женщины. Ночью казалось, что от дыхания и стонов соседки волосы на собственной голове шевелятся.
Не слишком ли бурно началась ее московская жизнь, весело подумала Надя. За несколько суток столько событий, что на год хватит, да еще рука переломана, а в основных делах — сплошные неудачи.
На следующий день забежала Джина, веселая, как воробушек. Принесла два конверта, плотно набитых деньгами. Поровну разделено, плюс Наде надбавка за производственную травму. На ближайшие три-четыре месяца экономной жизни должно было хватить, но Джина строила такие планы, что денег могло не хватить и на неделю.
— Ни в какой Крым, Джина, я не поеду. Я не для того в Москву приехала, чтобы на курорт сваливать, — твердо сказала Надя. — А о зимних сапогах я осенью забочусь. До этого времени еще черт знает что случится.
— Правильно! — согласилась Джина. — У Тофика, на поминках сказали, было сорок три пары обуви, из которых он ни одной даже не примерил! А что ему теперь нужно? Пред Господом, один черт, босиком предстанет!
