Хозяйка, приветливая и потная, подошла, чтобы вытереть наш столик засаленной тряпкой.
— Как вы сегодня, мистер доктор?
Хотя я часто появлялся в баре и вдобавок прожил в ее отеле две недели, когда впервые здесь оказался, Мама Мтембу так и не выучила моего имени.
— Хорошо, Мама. А вы?
— По-прежнему, по-прежнему. Кто ваш друг?
— Его зовут Лоуренс Уотерс. Он врач, приехал работать в нашей больнице.
— Добро пожаловать. Принести вам пива?
Когда она отошла, он спросил:
— Почему вы зовете ее Мама?
— Ее так все называют.
— Но почему?
— Не знаю. В знак симпатии, наверно. Или уважения. Не знаю.
Окинув взглядом людей во дворике, он заметно расслабился. Здесь хорошо сиделось: одновременно наслаждаешься тенью и солнцем, до ушей доносятся, замысловато переплетаясь, чужие разговоры. После того как Мама принесла холодное пиво и мы сделали по первому долгому глотку, Лоуренс со вздохом произнес:
— Помните, вы спросили меня в больнице, почему я захотел сюда поехать?
— Да.
— Я хотел бы вам объяснить. Но не уверен, что вы поймете. Все остальные — другие студенты, я хочу сказать, — просто старались устроиться туда, где комфортнее. Они в принципе не хотели идти на общественную службу. Очень злились. Но если служба неизбежна, надо пройти ее где получше: недалеко от дома, в хорошей больнице. Так они рассуждали. На дело им плевать.
— А вы?
— Я сказал себе: не стану брать с них пример. Найду самую маленькую больницу в самом глухом месте. Не буду себя щадить.
— Но почему?
— Не хочу быть таким, как все. — И он тревожно вытаращился на меня через очки. Моментально отвел глаза. — Почему? — повторил он. — Вы считаете, я поступил как дурак?
— Нет. Но вы сделали красивый символический жест. Чего вы этим добьетесь?
Неторопливо, взвешивая каждое слово, он ответил:
— Я хочу, чтобы от моей работы была польза.
— Значит, вы хотите работать, — заметил я. — Однако вы приехали туда, где часто приходится сидеть сложа руки.
Он надолго призадумался, закусив губу.
— У вас всегда так? — спросил он наконец. — Не может быть. Не верю.
— Почему же не может?
— Все можно изменить.
— Каким образом?
— Перемены совершаются людьми, — сказал он. — Все, что один человек сделал, другой может переделать.
— Ну, вы идеалист, — сказал я.
Вообще-то я хотел сказать: «Вы еще молоды». И предостеречь: «Долго не выдюжите».
— Да, — радостно кивнул он, не заметив моего неодобрения, отхлебнул пива. Снова посерьезнел. — А знаете, Фрэнк, — сказал он, — вы мне симпатичны.
