Профессор сидел за столом и, наклонив голову, наблюдал за мальчиком. Заметив, что мальчик чаще всего и с большим вниманием поглядывает на портрет Курчатова, он первый нарушил тишину:
— Что, узнаешь?
— Курчатов, наш ученый.
— Как это ваш? Ты ведь не русский!
— Ну и что же, все равно наш.
— Хорошо, кто же ты по национальности?
— Я, дядя, туркмен.
На лице профессора мелькнула удивленная улыбка, С подозрением в голосе он сказал:
— Ну, допустим. Но как ты это сможешь доказать?
— Туркменский язык — мой родной. Послушайте как я говорю на нем.
— У нас в стране нет знающих туркменский язык. Тебя никто не сможет проверить.
— Тогда давайте по-русски.
— Это тоже не подойдет. Знание русского языка не свидетельствует, что ты туркмен, парень. Во всех странах мира можно найти людей, лучше или хуже знающих русский язык. Ты и английским неплохо владеешь. Поэтому по знанию языка можно сделать ошибочный вывод. Где ты учился английскому языку?
— В своей школе. Наша школа специализирована на нем. Не слышали о такой школе в Ашхабаде?
Рассказ мальчика о своем происхождении из Туркмении был невероятен. Профессор же верил только фактам.
Несмотря на всю явную бессмысленность разговора, профессор все же продолжил его.
— Так, значит, ты туркмен. Ученик ашхабадской школы. Повторяю, как ты сможешь это доказать?
Каландар еще не думал серьезно о том, как он попал в чужие края. Все происходящее казалось ему заранее подготовленной игрой. С другой стороны, ситуация была похожа на сон. Как бы там ни было, он старался отвечать на вопросы ясно и правдиво.
— Доказательство я сам.
— Нет, парень, это не подходит. Ты не сможешь быть сам себе свидетелем. Если ты хоть немного разбираешься в физике, химии, то понимаешь, что железом нельзя доказать, что оно железо, а золотом— золото. Для этого нужны другие вещества-реактивы. Ну-ка, найди для себя такой реактив, чтобы доказать, что ты туркмен.
— Не все ли равно какой я национальности, дядя. Вы шутите?
— Нет, не шучу.
— Тогда я вообще ничего не буду доказывать, — сказал Каландар и встал с места, громыхая стулом.
Профессор растерялся от реакции мальчика. «Сердится. Как бы не натворил какой-нибудь беды», _ подумал он, тоже невольно вскочил и, не моргая, с напряжением стал ожидать дальнейших непонятных событий.
Каландар продолжал сердиться. Вдруг он побледнел и сквозь полившиеся слезы закричал:
— Нашел, вот, нашел! Смотрите!
Профессор, уже забывший с чего начался разговор, сразу не понял, о чем речь.
