– Догадываюсь: неправильно, неуместно… С одной стороны – так, с другой стороны – этак. Как раз та милая система, по которой мы учим студентов, чтобы сделать из них философов вроде нас с вами. Каждый может стать Гегелем, если найдет еще третью сторону.
– Можете не верить, но в жизни бывают самые невероятные случаи… – Чарльз хмуро оглядел разбросанных по полу солдатиков.
Солмон молчал.
– Блент нарочно провалил ваш зачет. И мой тоже.
– Вижу, девчонка и вас обработала. И вы поверили?
– Я знаю точно, что это правда. Но причина была другая.
– Так что ж, это сразу делает его героем?
– Нет. По правде говоря, это даже хуже, чем вы думаете. – Чарльз помолчал, обдумывая, насколько допустима здесь откровенность, потом заговорил, осторожно подбирая слова: – Этот случай относится скорее к вашей области: возникла, если можно так выразиться, этическая проблема. Могу я вам довериться, Леон? Но дайте слово, что все останется строго между нами.
– По мне, так лучше не доверяйтесь. Но раз уж вам приспичило…
– Ваша воля, но верьте, я пришел вам помочь, – сухо сказал Чарльз. – От меня мало что зависит, но мое посещение могло бы избавить вас от очень серьезных неприятностей. Впрочем, я вижу, вы предпочитаете наслаждаться дешевым венцом великомученика. Ну и черт с вами! – Чарльз с трудом поднялся со стула, наступив при этом нечаянно на целлулоидовый бомбардировщик. Игрушка треснула под его башмаком.
– Ох, простите! – воскликнул он, глядя на ее останки.
Солмон повернулся взглянуть, что произошло.
– Ерунда! Немного увеличим ассигнования на военный бюджет, и все будет в порядке. Так какой секрет вы хотели мне поведать?
– Только прошу вас, не раздувайте из этого политическое дело. Я вас немножко знаю, вы ведь не прочь пошуметь насчет честности и принципиальности. Так я хочу, чтобы вы этого не делали. Вы вправе передумать или остаться при прежнем мнении, но дайте слово: то, что я вам расскажу, дальше не пойдет. Кстати, это тоже в ваших интересах, так как сомневаюсь, чтобы вам или мне поверили, если мы открыто выступим с разоблачением.
Солмон поднялся на локте и пристально поглядел на Чарльза.
– Даю слово, – наконец произнес он, – ради вас, Осмэн. Я вижу, вы не успокоитесь, пока не расскажете вашу новость. Держу пари, что я потом об этом пожалею.
– Знать и молчать – прекрасная тренировка воли, – сказал Чарльз. – Знаете, я сам был бы рад воспользоваться сейчас этой мудростью. Итак… Мальчишка получил взятку у каких-то темных дельцов, чтобы завтра не участвовать. Я бы этому не поверил, если бы не имел вещественных доказательств.
