Леон Солмон широко ухмыльнулся, лицо его приняло хищное выражение.
– Да кто бы поверил, а? – воскликнул он радостно. – Кто бы поверил?
– Его мучила совесть, возможно, вследствие изучения им теории современной этики. – Чарльз не мог удержаться от этой шпильки. – Так просто отказаться играть было нельзя, и вот он решил провалиться на зачетах и, следовательно, выбыть из игры.
– Сколько же ему дали?
– Пятьсот долларов авансом. А после так называемого состязания обещали еще полторы тысячи.
– За две тысячи монет я продал бы всю историю европейской мысли, от Возрождения до наших дней, – сказал Солмон, – но мне никто взятки не даст. Вечный музыкант на чужих свадьбах! – Он вздохнул. – От такого разоблачения мог бы взлететь на воздух весь этот храм науки, а что?
– Но он не взлетит, – резко остановил его Чарльз. – Вы обещали. Не забывайте, на карту поставлено будущее молодого человека. Тем более что денег он не возьмет – этот вопрос мы, по-видимому, урегулируем еще сегодня. Я должен кое с кем встретиться и вернуть аванс. И если Бленту разрешат участвовать, он чист при любом исходе игры. Теперь вам понятно, почему необходимо допустить его?
– Он к вам пришел и во всем покаялся?
– Да, сразу после того, как я вам звонил.
– Пришел небось весь в слезах?
– Да, – неохотно подтвердил Чарльз. Солмон, казалось, был доволен.
– Ведь ему же выгоднее, чтобы его не допустили? Не играл – и баста!
– Нет, для него это вопрос совести. Он считает, что обязан любым путем искупить свою вину, если это вообще возможно. И я с ним согласен. Иначе ему нельзя.
– М-да, вопрос совести… – повторил Солмон и задумался, потом он рассмеялся. – И нужно все на свете перевернуть только ради того, чтобы Блент участвовал в игре. И кое-кому стало бы очень не сладко, если бы он вдруг заявил, что ему это вовсе не нужно.
– Да, и это надо учитывать.
– Ничего себе – вопрос совести! С такой совестью я мог бы стать королем.
– Бросьте! – сердито прервал его Чарльз. – Первозданной чистоты вам надо, что ли, черт побери? А вы в молодости никогда не совершали ошибок? Ну хорошо, малый оступился, значит надо теперь затоптать его в грязь, этого вы хотите, да?
– И он каялся, и плакал, и обещал исправиться и вернуть все злато, добытое нечестным путем?
– По существу, так.
– И вместо того чтобы позвать поли-
цию, вы сказали: «Иди и впредь не греши»?
– Да, если вам угодно.
– Понятно. – Солмон смерил Чарльза пристальным взглядом, от которого тому стало неловко, и сказал, поднимаясь с кушетки: – Дайте сюда ваш стакан!
