- С чего начнем, Павел Павлович?
- С планирования, товарищ майор, - не задумываясь, ответил тот.
Вместе наметили план, определили, сколько понадобится запчастей и ремонтных материалов, расставили людей.
- Теперь все. Вот только состав этой бригады мне не нравится, усомнился Балашов. - Шевченко не подходит к Золотову. Не сработались они. Да и техническая подготовка у Шевченко слабовата.
Балашов считал весьма важным комплектование ремонтных бригад, старался учитывать не только уровень подготовки, но и характеры людей.
- К Золотову пошлем Панченко. Это будет замечательная пара, даже по натуре они под стать друг другу.
- Хорошо, - согласился Бражкин. - А кто возглавит бригады?
- Покровский, Степанов и Чуканов.
Закипела работа. Быстро и уверенно действовали механики. Металлический лязг инструмента смешивался с людскими голосами. С шутками, прибаутками работали авиационные специалисты.
- Раз-два, взяли!
- Три-четыре, зажали!
- Пять-шесть, сломали! - раздавались шутливые голоса.
- Саша, ставь главную деталь.
Главной деталью в авиации механики называли обыкновенный шплинт, постановка которого предусмотрена каждой инструкцией.
Зафыркал, затрещал мотор на дальней стоянке. Набирая обороты, через несколько секунд он уже издавал оглушительный рев. Потом снова завыл сухим металлическим голосом и стих. Закончилась последняя проверка.
И в дождь, и в холод, при нехватке запасных частей и инструментов, а порой и под артиллерийским обстрелом работали у самолетов наши верные друзья и помощники, устраняя повреждения. А утром, когда мы, отдохнув, прибывали на аэродром, механики рапортовали нам: "Товарищ командир, самолет готов к боевому вылету!"
Неутомимым тружеником зарекомендовал себя техник звена Виктор Покровский. Он, казалось, способен был сутками работать без отдыха. В полку говорили, что он знает тысячу один способ, как быстро отыскать и устранить неисправность самолета. Смуглолицый, с приветливыми голубыми глазами Покровский обладал какой-то особой добротой и душевной щедростью. За это его в полку любовно называли батей.
Как-то, уходя с самолетной стоянки, я увидел Покровского. Укрывшись от ветра, он сидел с подветренной стороны рейфуги и смотрел вдаль, где виднелся край города. Мне показалось, что он чем-то взволнован. Я присел рядом.
- Один? Что ты тут делаешь? - спросил я. Покровский поднял голову. Его глаза были полны тоски и печали.
- Что с тобой? О чем задумался?
- Да так, о разном.
