Появившись на свет, первое, что мы делаем, это приникаем к материнской груди и сосем молоко. Конечно, ребенок может не знать о сострадании и любви, но он испытывает естественное чувство близости к объекту, служащему источником пищи. Если мать сердита или в дурном настроении, то это может нарушить обильное выделение молока. Это говорит о том, что с самых первых дней нашей человеческой жизни сострадание оказывает на нас решающее воздействие.
Если в нашей повседневной жизни происходит что-то неприятное, то мы немедленно обращаем на это внимание, но в то же время не замечаем присущих ей приятных моментов. Мы воспринимаем счастливые моменты как нечто нормальное или должное. Это говорит о том, что чувства сострадания и приятия являются частью человеческой природы.
Сострадание и любовь могут переживаться на различных уровнях; некоторые из них в большей степени, чем другие, смешаны с желанием или чувством пристрастной привязанности. Например, отношение родителей к детям представляет собой некую смесь желания и пристрастной привязанности с состраданием. Любовь и сострадание, присутствующие в отношениях между мужем и женой, особенно в начале брака, когда супруги еще не познали глубинную природу друг друга, носят поверхностный характер. Как только в подходе одного из партнеров происходят перемены, подход второго также коренным образом меняется. Такой вид любви и сострадания, скорее, носит характер пристрастной привязанности. Пристрастная привязанность означает некое чувство близости, проецируемое одним человеком на другого. В действительности объект может носить весьма негативный характер, но ментальная привязанность и порождаемая человеком проекция заставляют его видеть перед собой нечто приятное. Более того, такая пристрастная привязанность приводит к тому, что мы преувеличиваем одно незначительное хорошее качество, заставляя его выглядеть на все сто процентов прекрасным и положительным. Как только ментальный подход меняется, меняется и воспринимаемая нами картина. Таким образом, этот вид любви и сострадания представляет собой, скорее, пристрастную привязанность.
Другой вид любви и сострадания основывается не на том факте, что нам что-то кажется привлекательным и приятным, но на осознании того, что другой человек — точно так же, как мы сами, — стремится к счастью и не желает страдать, поистине обладая полным правом обрести счастье и преодолеть страдания. Исходя из этого, мы чувствуем свою ответственность, ощущаем свою близость по отношению к этому существу. Это и есть истинное сострадание. Это связано с тем, что сострадание основывается на разуме, а не только на эмоциях. Как следствие этого, не имеет значения, каков подход другого человека — носит он негативный или позитивный характер. Имеет значение только то, что перед нами человек, чувствующее существо, которое испытывает боль или переживает радость. Нет никакого резона не испытывать сострадания, если мы имеем дело с чувствующим существом.
