Я быстро нашла источник ласкающего обоняние аромата. На одном из столов обнаружилось несколько стеклянных кофейников. Над чашками кофе поднимались клубы пара, а у стола сидели, разговаривая вполголоса, Ищейки. Монро наливал кофе Тесс. Она уже не плакала, но лицо ее по-прежнему было искажено горем. Эдна сидела рядом, держа на колене гитару. Коннор сидел подле; вид у него был слегка измученный. Больше всего я удивилась, увидев, что рядом с Монро сидит Силас. По царящей в комнате атмосфере было понятно, что Ищейки собрались, чтобы почтить память погибших. Мне не хотелось встревать в разговор, хотя аромат кофе манил меня с удвоенной силой. Я развернулась, чтобы тихонько удалиться, но тут кто-то позвал меня. Оглянувшись, я увидела Монро, делающего рукой призывные жесты. Поколебавшись немного, я подошла к столу.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он, когда я приблизилась.
— Нет, — сказала я, чувствуя, что все взгляды устремлены на меня. — Не спалось, и вдобавок я учуяла запах кофе.
— На другом этаже? — изумился Коннор.
Я кивнула и пошевелила ногой.
— Ловко, — улыбнулся он, снимая с пояса фляжку и выливая ее содержимое в кофе. Виски, решила я, уловив запах ячменя, исходивший от янтарной жидкости.
— Я не хотела вас беспокоить, — призналась я.
— Ты нас не побеспокоила, — сказала Тесс, указывая на свободный стул. Она налила в пустую чашку кофе и подтолкнула ее ко мне. Чашка заскользила по столу и остановилась возле меня.
— Присоединяйся.
— Мы рассказывали друг другу разные истории, — сказала Эдна, перебирая струны. — О Лидии и Гранте.
— Если хочешь, тоже можешь что-нибудь рассказать, — вставил Монро. — Так мы отдаем дань памяти павшим, чтобы казалось, что они по-прежнему с нами.
— Историю? — удивилась я, усаживаясь на стул и беря в руки кружку с горячим кофе.
— Ты Гранта видела чаще, чем мы, — сказал Силас, отрывая взгляд от блокнота, в котором он что-то писал. — Возможно, тебе есть что рассказать.
Я вспомнила мистера Селби. Что я могла сказать? Он был хорошим учителем. Но фраза «Его уроки я любила больше всего» прозвучала бы слишком надуманно.
— Простите, — сказала я тихо. — Но, боюсь, я не смогу рассказать ничего интересного.
— Ну и хорошо, — сказал Коннор, отхлебывая из кружки. — А то я уже не могу больше слушать горестные истории.
— Не будь ты такой скотиной, Коннор, — сказал Силас, возвращаясь к своим записям. — Имей уважение.
— Лидия была воином, — отозвался Коннор. — Она бы подумала, что мы идиоты, если бы узнала, что мы здесь по ней плачем.
