Более мягкий и восприимчивый Норман был вдвойне опасен. Заложенная в ней любовь к этому мужчине, взаимное физиологическое влечение… Всему этому сейчас у нее не было сил противиться.
— Может быть, — согласилась Алисия, убирая письмо в ящик стола.
Она заберет его с собой, когда будет уезжать. Не модные туалеты, которые обожала мать, не драгоценности, которые та оставила. Одно письмо. Потому что в нем — ее избавление от призраков прошлого.
— Только не здесь. — Норман отступил на шаг, когда она стала подниматься со стула. Он старался не касаться ее, но взгляд у него был добрый.
Алисия не корила себя за столь смиренную уступчивость. Возможно, это как раз то, что ей сейчас нужно. Возможно, доброта человека, предавшего ее, отвернувшегося от нее, когда она в нем так сильно нуждалась, поможет ей оправиться от шока, вызванного случайно обнаруженным письмом.
Ей необходимо убедиться, что он все-таки не чужд великодушия, что способен быть внимательным к ней. Тогда она будет знать, что любовь ее юности была растрачена не на безнадежно очерствевшее сердце, так же как теперь начинает понимать, что ее мать, отвергая дочь, в глубине души вовсе не желала от нее отрекаться.
Потирая тыльной стороной ладони ноющий лоб, Алисия последовала за Норманом.
— Пожалуй, нам надо выпить чего-нибудь, — сказал он. — Чтобы расслабиться. Думаю, молоко с виски будет в самый раз. — Если уж его организм затребовал спиртного, то ей сейчас алкоголь необходим как хлеб насущный. Темные тени под глазами, прозрачная кожа, восковая бледность — Алисия напоминала ему хрупкую статуэтку, которая, только тронь неосторожно пальцем, рассыплется на сотни мелких осколков.
Норман открыл дверь в кухню и, включив свет, дождался, пока она пройдет вперед. Будто боится выпускать меня из виду, опасаясь, что я убегу, подумала Алисия.
Она прошла к плетеному диванчику у дальней стены и опустилась на мягкие подушки — излюбленное место «коротких передышек» Жозефы.
Очевидно, у меня иссякли запасы адреналина, рассудила Алисия, наблюдая, как Норман наливает в кастрюльку молоко и подозрительно солидные дозы спиртного в глиняные кружки. Ни малейшего стремления к бегству или борьбе.
Норман, стоя к ней спиной, заметил:
— Насколько я помню, до этого ты только раз была на острове. Где-то года полтора спустя после бракосочетания Филлис и Леона.
Неразрешенные вопросы подождут. Нужно заставить ее разговориться о матери, потому что, понимает она сама или нет, ей это необходимо. Норман не удивлялся своей безотчетной реакции. Инстинкт заботиться о ней и опекать жил в нем всегда, с самой первой встречи, и вопреки всему заявил о себе в полный голос, едва ей потребовалась помощь.
