— Извините, — пробормотала Джулия, коря себя за неблагодарность. — Просто я не привыкла носить новую одежду.
— Я рад, если что-то из купленного пригодится вам в будущем, но сейчас хочу преподнести небольшой подарок. — Саймон протянул ей упакованную в красивую бумагу и перевязанную лентой коробку.
— Подарок? Вы делаете мне подарок?
— Да, подарок. А что тут такого? Все люди получают подарки. Вам ведь тоже что-то дарили, не так ли?
— Да, дарили. На день рождения и на Рождество. Но их просто клали в бумажный пакет. Никто и не думал, что подарок надо заворачивать в такую вот красивую бумагу. — Джулия осторожно, словно боясь разбить, приняла коробку и посмотрела на Саймона. — Откройте сами, а то я боюсь испортить ленточку.
Он покачал головой и улыбнулся.
— Давайте сделаем это вместе. Вы потяните за один конец, а я за другой. Ну же, смелее.
Освободив коробку от бумаги, Джулия сняла крышку.
— Боже…
— Нравится?
— Это мне?
— Вам.
— Но… Как вы смогли вспомнить? Я уже и сама о нем забыла. Прошло столько времени. Господи, оно такое красивое.
— Оно создано для вас. Вы уже научились ходить на каблуках и, может быть, когда-нибудь наденете это платье для мужчины, которого полюбите.
Джулия посмотрела Саймону в глаза. Он преподнес ей то самое платье, от которого они отказались в магазине у Кэтрин. И те волшебные туфельки на высоком каблуке, из-за которых она едва не упала.
— Нет, Саймон, это все не для меня. Такие вещи должна носить другая женщина.
Джулия старалась не смотреть ни на платье, ни на туфельки. Да, ей хотелось быть этой другой женщиной, но ведь благородство дается от рождения, его нельзя купить, ему нельзя научиться за три недели. Эти вещи предназначались благородной леди, а не выскочке, лишь недавно научившейся пользоваться ножом и вилкой.
— Я… я не тот тип. Я… ну не знаю… мне не хватает… ммм… сексуальности.
Она снова посмотрела ему в глаза и не узнала их — на серо-голубую гладь словно легла тень грозовой тучи.
— Вот тут вы ошибаетесь, леди.
Саймон шагнул к ней, и Джулии вдруг показалось, что он только что открыл ворота перед некой давно осаждавшей его силой и теперь эта сила овладела им. Потрясенная произошедшей на ее глазах метаморфозой, Джулия отступила.
— Вы, черт возьми, самая сексуальная женщина из всех, кого я знаю. — Его голос звучал глухо и непривычно напряженно. — Вы — огонь, пожирающий меня изнутри.
Прежде чем она успела сказать что-то разумное или вообще хоть что-то сказать, горячие губы Саймона уже прильнули к ее виску, и она застонала.
