Она опустила руку в карман юбки, надеясь найти пакетик жевательной резинки.
— Джулия, вам нездоровится?
Саймон. Наверное, он смотрит на нее, но если она поднимет голову и встретит спокойный, внимательный и понимающий взгляд серо-голубых глаз, то сорвется и расплачется, а может быть, даже лишится чувств. Он надеется на нее, верит в нее, а она… Любая другая женщина, окажись она на месте Джулии, знала бы, что делать, как вести себя. Любая, но не она. Ребекка Армстронг без всякого труда справилась бы с ролью хозяйки и наверняка получила бы от этого огромное удовольствие. Впрочем, Ребекка нашла бы себе занятие получше. Она брала бы у Саймона уроки любви, а не ходила бы по комнате с книжкой на голове. Любая другая женщина уже нашла бы дорогу в его постель и…
Картина, нарисованная воображением, была настолько реальной, что Джулия потрясла головой, прогоняя не к месту возникшее видение.
— Джулия? — В голосе Саймона прозвучала тревога, и ей ничего не оставалось, как посмотреть на него.
Он стоял перед ней, высокий, широкоплечий, в темном костюме с гвоздикой в петлице — такой, каким она его и представляла, но только еще красивее. Еще соблазнительнее.
— Гости уже здесь? — пролепетала она.
— Еще не все, но я зашел к вам не поэтому.
— А почему?
Он улыбнулся.
— Вам пришлось несладко в последнее время. Я требовал, наверное, слишком многого.
— Нет-нет, все в порядке.
— Я знаю, о чем говорю.
Саймон отлично понимал, что взятый ими темп не под силу даже ему. В последние дни они сосредоточились на этикете, на уроках танцев, на титулах и званиях, на умении вести беседу и развлекать гостей. Кроме того, он нанял специального преподавателя для постановки правильного произношения. Джулия пришла в восторг от изысканной серебряной и фарфоровой посуды, и Саймон с удовольствием поведал ей несколько занимательных историй, рассказал об отличиях веджвудского фарфора от мейсенского и продемонстрировал особенный способ заварки чая.
— Ну хорошо, пусть будет по-вашему, — согласилась Джулия, видя, что ее наставник чем-то серьезно озабочен.
— Так вот, моя дорогая леди, вы проявили чудеса терпения и выдержки, вы были образцовой ученицей, но при этом ничего не получили для себя лично.
— Я жила в вашем доме.
— В котором вам было довольно одиноко.
Он это заметил, с грустью подумала Джулия.
— Вы купили мне кучу нарядов, а обувь я, наверное, не сношу до конца жизни.
— Однако вы предпочитаете старое платье и сбитые босоножки, в которых приехали сюда в первый день.
