Я люблю тебя, прощай | страница 76

– Хорошо, Аня. Пожалуйста, я понимаю. Конец. Да?

– Да. Ты прости меня. Я сюда больше не приду.

Не могу на нее смотреть. «Не плачь, Мацек!» – это я себе приказываю.

– Ну, тогда до свидания.

– Мацек, мне очень…

– Убирайся! Просто уходи. Проваливай!

– Мацек, я пришла сказать, что мне очень жаль. Зачем ты так? Разве нельзя расстаться по-другому?

Черт! Теперь она плачет!

– Проваливай! – снова ору я. Как мальчишка, которого обидели. Себя я ненавижу, а ее – еще больше.

Аня ставит недопитый стакан на стол и встает. Сует в карман мой подарок. Идет к двери. Пальто она не снимала.

– Постой, не уходи. Я люблю тебя, Аня! Люблю! Люблю!

Это ужасно. Ненавижу, ненавижу себя! Я бросаюсь к ней и сжимаю в руках.

Аня поворачивается, и я отпускаю ее. Я не мальчишка. Я зол, да, но помню, что я взрослый.

Я беру Анину руку и хочу пожать, но вдруг нагибаюсь к ней, вот так, и целую.

– Если нам надо попрощаться, мы, поляки, прощаемся вот так. Надеюсь, у тебя будет славный ребенок. И хорошая жизнь.

– Спасибо. До свидания, Мацек! – очень серьезно говорит Аня, и лицо у нее мокрое.

Я приоткрываю дверь, не выпуская ее маленькой, ледяной руки. Другая Анина рука, она лежит у нее на животе.

А потом мы скидываем одежду и любимся так, словно никакого завтра не будет.

Тысячу лет ни единого завтра.

Последний день года. Все пьют, пьют, пьют. И ходят в гости. Подморозило уже, а всего половина десятого. Гололед будет, машины в кюветах. Сирены, салют. Я тоже пойду в гости к одним полякам – познакомился на работе. Семейная пара, убирают в спортивном центре Дингуолла. Пешком пойду, от меня до них всего десять минут. Мне они нравятся, милые люди. Идут с работы на автобус – за руки держатся. А на работе говорят друг с другом по-польски, только очень тихо.

Отнесу им бутылку водки из дома, а еще кусок торта, что испекла для меня тетка Агата.

Но вот и она, пришла.

Аня, замерзшая и розовая. Бегом бежала, наверное. Она забирается в мое сердце и уютно устраивается в нем, ей это нетрудно, потому что, когда я вижу ее, моя грудь открывается нараспашку. Без всяких слов.

Никаких слов. Мои милые поляки поймут, если я опоздаю.

Напился вдребадан. Папаня оделил пивком, а потом уж я сам уговорил полбутылки виски. «Граус». Припрятал загодя. А мог бы и на виду оставить, фиг бы они заметили.

Сижу, слушаю музон.

А ничего себе ощущеньице, когда накиряешься.

К Мацеку смотаюсь, подарочек снесу. Ему понравится. А то сидит небось бедолага, один как пень. Мацек – правильный мужик. Мы с ним знатно повеселимся. Может, он мне плеснет чего покрепче.