— Мы можем ехать?
— Да-да, конечно, уважаемый мистер Марголин. — И китаец распахнул перед ними дверцы точно такой же приземистой и затененной машины. — Пожалюйста, мистер Марголин, нас никто не препятствует…
Правда, перед тем как устроиться на сиденье из белой кожи, он немного помедлил. Однако дело здесь было, конечно, не в «состоянии от этого прискорбного инцидента». Не в состоянии и не в самой машине, которая тоже могла бы вызвать теперь неприятные ассоциации. Дело здесь было совсем в другом.
Просто он только сейчас вспомнил, под какой фамилией находится в этой стране.
Большую часть оставшегося пути он молчал. Он то ли расслабился и спокойно дремал, то ли, напротив, сосредоточился, отключившись от всего менее важного, и, покачиваясь в такт движению, полуприкрыв глаза, мысленно еще раз готовился к предстоящей беседе. По безжизненному его лицу, казалось, утратившему все теплые краски, догадаться ни о чем было нельзя. Во всяком случае, прерывать это молчание никто не решался. И только когда пейзаж за окном расширился и стал уже совсем сельским: маленькие ухоженные плантации, огородики, где между грядок покоилось в воде желтое небо, — он утопил специальную кнопку на боковой дверце машины, и подождав, пока толстое звуконепроницаемое стекло разделит пассажирский и шоферский отсеки, снова откинулся на сиденье и негромко сказал Касиму:
— Выясни, кто это сделал.
— Хорошо, — ответил Касим, даже не шелохнувшись.
— Сколько времени тебе нужно?
Касим подумал.
— Недели две-три.
— Какие-нибудь соображения есть?
— Сейчас — нет.
Машина, не сбавляя скорости, вошла в поворот.
— Ну что там еще?
— Все то же. Южный банк, — ответил Касим.
— По-прежнему не хотят работать?
— Отказываются категорически.
— Ломейкин говорил с ними?
— Ломейкин туда летал и получил от ворот поворот.
— У них там… как его… Коротеев?
— Слышал, как его называют? «Японский бульдозер».
— Забавно. Он свой отказ чем-нибудь мотивирует?
— Утверждает, что хочет остаться полностью самостоятельным.
— Ну, это фикция. С «алтайским пулом» он работает, по-моему, уже года четыре.
— Знаешь, «алтайский пул» — это вообще нечто особенное.
— Ну так что? — сказал он. — Давай конструктивные предложения. Касим чуть прищурился.
— У меня все готово, — после непродолжительной паузы сказал он.
— Тогда в чем дело?
— Нужна санкция.
— Чья?
— Лично твоя.
Теперь они уже оба некоторое время молчали. Машина вышла из поворота, и скорость на гладком покрытии практически не ощущалась. Будто едва-едва покачиваешься в колыбели. Плантации за окном сменились бугристой желтоватой равниной.
