— Но ведь ты меня услышал, — с бескровной улыбкой ответил Демарат.
И снова стал ждать… Он, безвестный Ахиллес, он вел эту опасную и бесполезную игру с богами, не милосердными и не благими.
«Выйти вон! — с тоской подумал я. — Прямо сейчас».
И невольно поглядел через голову Нисы на неподвижные складки полога.
Выйти — оскорбить Ахиллеса, твердой рукой кинувшего жребий…
Остаться здесь, в круге времени, смотреть ему прямо в глаза — ведь он этого и желает… это его «русская рулетка»… Сидеть и ждать. Чего? Осечки?
Была та же давешняя мысль: «Чагина бы сюда…»
То, что в итоге выбрал я, было столь же нелепо, сколь и единственно верно: напиться крепко и — смейся, Бахус! — испортить богам-олимийцам прицел.
Было совсем не до Нисы.
Упредив Демарата, я схватил кувшин за горло и немного придушил его, но не настолько, чтобы вино перестало течь в бокал.
Я видел ясно, что Демарат трезв, непоколебимо трезв. Волны вина нахлынули, я сладостно закачался на них — и поплыл… То вдали, то вблизи Демарат возвышался зловещим маяком.
— Гейзерих еще не дошел до Рима, — донеслось с грозного маяка.
— Дойдет! — не стерпев тайны, крикнул я со своей утлой лодки.
— Возможно, — кивнул маяк. — Но король готов Аларих уже дошел. Полвека назад. Рекс Аларих сказал тогда: «Горе побежденным».
— Я помню, — усмехнулся я.
— Но ты наверняка не помнишь, что с рексом Аларихом на Рим шел мой отец.
— Черт бы тебя побрал! — крикнул я на русском языке и тотчас ужаснулся зыбкости сослагательного наклонения.
Новый Ахиллес брал на себя весь родовой грех… Языческие времена кончались. Века и впрямь наступали новые, хотя бы и темные…
— …А с нынешним врагом базилевса Аттилы, верно, идут твои братья, — перешел я вновь на эллинский, припомнив к месту короля вестготов Теодориха Первого, сидевшего в Тулузе.
— Кровных нет, — с довольной ухмылкой отвечал Демарат. — Но если тебе, гипербореец, доведется побывать в Тулузе, передай от меня привет Пелею Безрукому. Мы учились вместе, сидели на одной скамье. Последний раз мы виделись позапрошлой осенью, здоровались в расстояния в восемь стадиев. Увы, обстоятельства не позволили нам устроить добрую выпивку.
Загадка не была трудной: однокашники махали друг другу с вершин холмов, сбросив между собой в долину армии царей-неприятелей, которым служили.
— Битва при Атеретахане, — кивнул Демарат.
— Не помню такой, — признался я.
Гимназический курс Истории и вправду бессовестно пренебрег ею.
— Это были не Канны, что и говорить… — усмехнулся Демарат. — И никак не Марафон. Можно сказать, пограничные маневры со стычкой в исходе. Две тысячи легкой конницы с обеих сторон, столько же наемных легких пехотинцев… еще кое-какой сброд. Ни одного истинного воина. Ни одного настоящего меченосца. У меня, правда, было еще полторы сотни армянских стрелков, но я приберег их не для плебейской работы. Пелей написал мне в письме, что едва не лопнул от зависти, когда узнал о них.
