— Но я все-таки прочту, — говорит эта женщина и разворачивает какой-то листок бумаги. Ну, все: мне крышка.
— Госпожа Шатц уверенная в себе женщина? Да это же смешно. Стоит кому-нибудь сказать про ее лишний вес и жирную задницу…
Перешептывание в зале, по временам хихиканье.
Роланд Дункель. Кто же еще мог это сделать!!! Надо немедленно отправляться в Гамбург, от Берлина до Гамбурга меньше двух часов. И сразу в издательство этого странного морского журнала. Вахтеру придется несладко, если он вздумает преградить мне дорогу. Потом я влечу в кабинет господина Дункеля, что есть силы начну его душить, а еще тюкну монитором по башке, и когда он потеряет сознание, потащу его в моторную лодку. Да, мне нужна именно моторная лодка, потому что парусником я управлять точно не смогу. Когда мы отплывем на достаточное расстояние, я ее утоплю. Но сначала я привяжу ему к рукам и ногам тяжелые камни. А я? Что же будет со мной, когда лодка пойдет ко дну? Нужно прихватить с собой шлюпку. Да, так я и сделаю.
Я встаю.
Сильвестр тянет меня вниз. Он откашливается.
— Ничего удивительного, завистники есть у всех, тем более у знаменитостей.
— Возможно, — говорит журналистка, цинично улыбаясь. — Но факт ведь интересный. Вы что скажете, госпожа Шатц?
Я ужасно смущаюсь:
— И… и что же? — только и могу сказать я.
— Но ведь в этих слухах есть доля правды? Как человек может вести ток-шоу, если он не в состоянии даже отразить наступление?
Понятия не имею, как мне поступить в подобной ситуации. Такого я, конечно, не могу сказать.
— Я так думаю: пусть все идет своим чередом, посмотрите несколько выпусков моей программы, тогда сможете составить свое личное мнение.
Во всяком случае, голос звучал уверенно. Но мне все равно очень стыдно.
Сильвестр объявляет журналистам, что это был последний вопрос относительно моей личной жизни.
— А теперь давайте перейдем непосредственно к новому шоу.
Феликс рассказывает о новом проекте. Журналисты как-то сразу приуныли. Видно, они расстроены, что моя жирная задница больше не будет предметом дискуссии. Как бы там ни было, им приходится подчиниться существующему регламенту.
Через полчаса пресс-конференция заканчивается. Мы идем в зал заседаний.
— Для первого раза неплохо, — говорит Феликс. — Но кто написал это странное письмо?
— А ты что, не понял? — отвечаю я сердито.
— Не заводись, — говорит оскорбленный Феликс. — Кто бы это мог быть? Мне надо подумать.
— Мне тоже надо подумать, — говорю я. — И именно потому, что я знаю, кто это написал.
