Первый журналист представляется и спрашивает, что я думаю о Берлине. Я сразу вспоминаю фильм «Римские каникулы». Одри Хепберн и Грегори Пек с головой окунулись в ночную жизнь Рима, оба были безумно влюблены друг в друга, но в последнюю минуту Одри все-таки вспомнила что она принцесса и что у нее есть определенные обязанности. Перед самым отъездом проходила пресс-конференция, и там она увидела Грегори в последний раз. Кто-то спросил, какой из виденных ею городов понравился ей больше всего, и она сказала со слезами на глазах: «Рим, Рим — самый красивый город на всем белом свете». В этом месте все женщины начинали рыдать. И я, конечно, тоже. Громче всех. В любом случае, я отвечаю, что Берлин очень милый город, особенно мне нравится «Колизей». Тут раздается дружный смех. Сильвестр и Феликс тоже хохочут. Как-то все странно. Кто-то незаметно толкает меня в бок. Это Феликс. Я бросаю на него сердитый взгляд. Он шепчет мне: «Так держать!» Что он хочет этим сказать?
Второй журналист представляется и спрашивает, как так получилось, что мне вдруг ни с того ни сего предложили вести ток-шоу.
— Представьте себе: судьба забрасывает вас на необитаемый остров. А потом в один прекрасный день вы стоите нагишом на пляже, к вам подходят двое мужчин, которые по чистой случайности ловили скатов именно в тех краях. И тут вам просто из сострадания предлагают вести ток-шоу.
Всем снова, кажется, что я хорошо сострила. Сильвестр вне себя от восторга.
Тут какая-то женщина тянет руку.
— Да, говорите! — обращается к ней Сильвестр.
— Скажите, пожалуйста, госпожа Шатц, в газетах пишут, что вам ничего не стоит придумать какой-нибудь каламбур и что особенно хорошо удаются экспромты.
О-о! Что я говорила? Никогда нельзя лгать, а тем более в печати. А то получится, как в рекламных проспектах туристического бюро. Пишут «номер с видом на море», а оказывается, что на стене фотообои с изображением Тихого океана.
— Ну и что же?
Неужели это я такое говорю?
Женщина самодовольно улыбается:
— Я потому спрашиваю, что у меня тут есть одно письмо, вот только, к сожалению, без подписи.
Сердце у меня бьется как у зайца. Сейчас всплывет вся история с бутербродами. Или как я в студенческие годы украла ручку из одной фирмы.
— Ну и что же там написано? — спрашиваю я.
Я вообще в своем уме, что я такое несу?
— Вам действительно это интересно? — говорит миссис. — Я знаю что-то, чего не знаете вы.
— Э-э… нет, — быстро реагирую я, чтобы предотвратить самое страшное.
