Я отправилась в свою комнату. Сняла «практичное» бальное платье. Пожалуй, сохраню его, решила я, даже если впредь мне предстоит носить умопомрачительные каррингтоновские одеяния. Я рассмеялась, вспомнив, с каким благоговением весь дом выговаривал фамилию Каррингтон. Теперь это будет и моя фамилия.
Я расчесывала волосы, когда дверь распахнулась и на пороге возникла кузина Агата. Она тяжело дышала, видно было, что с трудом сдерживала свои эмоции. Грудь ее неровно вздымалась, побрякивали цепочки и ожерелья. Выражение ее глаз, звучание голоса придавали ей вид самого возмездия с чашей яда в одной руке и кинжалом в другой.
— Ну, я тебе скажу, — начала она, — ты всех нас дураками выставила!
Я уже была в пеньюаре, с распущенными волосами.
— Я — вас? — почти злорадно переспросила я. — Странно, я думала, вы только обрадуетесь. Это избавляет вас от моего общества.
— Нет, вы только гляньте, какая невинная овечка! Должна признать, что ты неплохо о себе позаботилась. Ты, конечно, все давно решила, а несчастная Эсмеральда так надеялась, что будет оглашена ее помолвка.
— Не похоже, что она так уж расстроена.
— Неблагодарность! Впрочем, чего еще от тебя можно было ждать. С момента, как ты вошла в этот дом, ничего, кроме неприятностей, я от тебя не получала. Ты само воплощение низости и коварства, и я от души сочувствую Каррингтонам.
Почему мне хотелось уколоть ее побольше, разозлить ее еще больше? Но хотелось, да. Теперь я чувствовала себя в независимости от нее, к тому же могла еще и с Филиппом поделиться своими обидами. Я вдруг ощутила, как же одинока была до сих пор.
— Вы всегда уверяли всех на свете, что это самое достойное семейство в Лондоне, — сказала я, — и что-то я сомневаюсь, что они нуждаются в вашем сочувствии.
— Да они сами не осознают, какое… какую…
— …Какую змею собираются пригреть? — закончила я уже совсем дерзко, но дурман от своей победы и близкой свободы уже затуманили голову.
— Соблаговоли не причинять мне еще больших страданий. Ты и так предала нас.
— Я понимаю, что этот брак, с вашей точки зрения, совсем не то, чего я была достойна, — продолжала я, — но меня совершенно не устраивала жизнь гувернантки детей Оман Лемминг. Однако судьба распорядилась по-своему и изменила мой статус бедной родственницы, который, уверяю вас, кузина Агата, нелегко было подчас переносить.
— Когда я думаю, сколько всего сделала для тебя… Взяла в свой дом…
— Потому что выполняли клятву, данную моей бабке.
