–
Переодетую горничной?
–
Точно.
–
Разумно. А где мужская уборная?
–
По другую сторону вестибюля. Соединяется с курительной или как ее там, в ней
будет устроен бар. Из окон этой уборной шатер виден лучше, так что там мы тоже
кое-кого посадили.
–
А что насчет самого парка?
–
С парком проблема, черт его подери, – проурчал Гибсон, – слишком много
деревьев.
–
Но при этом имеется высокая кирпичная стена?
–
Имеется-то, имеется. И даже с железными штырями, да толку-то? В последний
момент мы все, конечно, обшарим – задача номер один. Дом, парк, в общем все. И
проверим весь персонал. Банкет обслуживают “Костар и Кай” из Мейфэра. Высший
класс. Все их люди – то, что они называют максимально надежными, испытанными
служащими.
–
Но ведь для такого рода работы они подряжают людей со стороны, разве нет?
–
Да, я знаю, однако они уверяют, что могут поручиться за каждого.
–
А что насчет... – Аллейн слегка повел головой в сторону уставившегося в окно
лакея.
–
Нгомбванской шатии? Ну, как тебе сказать? Домом правит один из них, получивший
образование в Англии и работавший в первоклассных парижских отелях. Наилучшие
рекомендации. Посольская прислуга набрана, как мне сказали, в Нгомбване. Чего
она стоит и как они ее там набирают, я не знаю. Короче говоря, их здесь тридцать
человек, да еще с Президентом приедет кое-кто из его слуг. Нгомбванцы, насколько
я понял, будут все больше с любезным видом стоять по стеночкам. Вот этот малый,
– Гибсон перешел почти на шепот и говорил, двигая лишь уголком рта, – дело
другое, он, можно сказать, парадный телохранитель Президента. В официальных случаях
он торчит поблизости от него, разодетый, как каннибал, со здоровенным, ржавым
символическим копьем в лапах. Это у них что-то вроде королевского жезла или парадного
меча. Называй, как хочешь. Прикатил пораньше вместе с несколькими личными
слугами Президента. Президентский самолет, как ты, наверное, знаешь, прилетит
завтра утром.
–
Как себя чувствует посол?
–
На стенку лезет.
–
Бедняга.
–
Он то суетится насчет приема, то мучается кошмарами по поводу безопасности
Президента. Собственно, и мы с тобой здесь потому, что он очень просил нас
прийти.
–
Он звонит мне с утра до вечера на том основании, что я знаком с великим беем.
– Что ж, – сказал Гибсон, – разве я сам втянул тебя
в это дело не по той же причине? А поскольку тебя еще и на прием пригласили, –
ты уж не сердись, что я с тобой так вот, запросто, – положение сложилось, можно
сказать, совсем соблазнительное, тут бы никто не устоял. Только пойми меня правильно.
